– Понял! Вам не мешать.

– Сиди в номере. Если полковник сообщит что-то важное, подай сигнал.

– Хорошо!

Лерой поднялся к себе в номер. Но не прошло и минуты после его ухода, как вернулась Берта:

– Вы один?

– Да, мой товарищ решил продолжить отдых за книгой.

– Странно.

– Странно то, что человек увлекается книгами?

– Нет, странно, что книгами увлекается человек, приехавший сюда. Обычно к нам приезжают люди, ищущие острых ощущений, приключений, извините, ради того, чтобы переспать с туземками. Некоторые даже семьи здесь создают. Местные женщины весьма легкомысленны и легко идут на связь с белыми мужчинами, а те потом навещают их.

– Ну, мы не из тех, кто ищет приключений с местными красавицами.

– Тогда ответьте, что привело вас сюда?

– Если коротко, смена обстановки.

– Понимаю. А что связывает вас, русского и француза?

– Дружба.

– Знаете, я так хочу хотя бы ненадолго попасть в Россию, в Москву, – неожиданно заговорила Рин на довольно чистом русском языке, что стало сюрпризом для Седова.

– Вы говорите по-русски?

– Вас это, вижу, удивило, – улыбнулась Берта. – Между тем все очень просто. Мой отец – русский офицер.

– Не понял? Как это?

– Моя мама жила в небольшом местечке под Дрезденом, в котором стояла войсковая часть Советской Армии. Как-то случайно она познакомилась с молодым советским офицером, старшим лейтенантом Павлом Дмитриевичем Вересовым. Бабушка и дедушка были против этого романа, но любовь, как известно, не признает границ. Она не признает ничего. Мама стала жить с офицером. Об этом узнали и в КГБ, и в службе безопасности ГДР. В результате старшего лейтенанта Вересова сначала перевели в другую часть, а потом в Союз. Мама же осталась беременной, и вскоре родилась я. Она очень любила папу, я же его никогда не видела, лишь на фотографии, а мама любила его так, что так и не вышла замуж, все ждала своего Павла. Но… не дождалась.

– Он не общался с вашей мамой по почте, телефону, ведь даже тогда это можно было устроить?

– Папа передавал через своих друзей письма, а звонить? Может быть, и звонил, но я об этом не знала. Когда же Союз рухнул, а Германия объединилась, мне было уже шестнадцать лет. Мама серьезно заболела, бабушка с дедушкой к тому времени умерли. И у мамы врачи обнаружили неизлечимую болезнь. Рак. Но она хотела увидеть отца и хотела, чтобы я увидела его. Она написала в Россию письмо, по-моему, офицеру, который служил вместе с отцом, ведь он сам рос без родителей. И ей пришел ответ. Лучше бы он не приходил.

– У вашего отца была другая семья?

– Нет! Маме сообщили, что капитан Вересов погиб в Афганистане в 1987 году. Мама все время ждала его, не зная, что ее возлюбленный мертв. После этого письма она прожила три месяца. – Берта прикурила сигарету и нервно затянулась, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу. – А ведь все могло сложиться иначе. Почему спецслужбы не дали им жить вместе? Ведь они, по сути, убили их?

– Что я могу ответить на это, Берта? Лишь одно, мне очень жаль, что так сложилась судьба советского офицера и немецкой девушки, имевших несчастье полюбить друг друга в то время, когда это расценивалось как предательство.

– Несчастье? А может, напротив? Хоть немного, но счастья быть друг с другом?

– Может быть. – Седов тоже закурил.

– Вы тоже были офицером? – неожиданно спросила Берта.

– Я? Офицером? Почему вы так подумали? – изобразил удивление Седов.

– Не знаю. Но в вас есть что-то военное.

– Вы заблуждаетесь. Нет, я, конечно, служил в армии, срочную службу, два года, но офицером не был. Окончил факультет журналистики, работал в одном из изданий, писал о безобразиях, что творятся в новой России. В итоге потерял работу. Пришлось уезжать, но надеюсь вернуться. Человеку без Родины нельзя. Но ладно я, а вы как попали сюда?

– Случайно, – затушив сигарету, вздохнула Берта. – В моей жизни почему-то практически все происходило и происходит случайно.

– Что вы имеете в виду?

– После смерти матери я переехала в Дрезден. С работой в Восточной Германии стало плохо, в Западной же нас особо не ждали. Но случайно обратила внимание на объявление. Даме почтенного возраста требовалась сиделка. Я имела опыт ухаживания за больным человеком, последние месяцы мама не вставала с постели. Пошла по объявлению. И случайно оказалась в богатом доме. Сиделку для своей матери искал молодой мужчина, ее сын. Случайно он оказался холост. Меня взяли на работу, дали место в доме. А потом, также совершенно случайно, Генрих, сын пожилой женщины, пригласил меня в ресторан. Я никогда не пила спиртного, а в тот вечер напилась до беспамятства. Проснулась в спальне Генриха. Он уже ушел, я же увидела окровавленные, извините за подробности, простыни, герр Миллер лишил меня девственности. Я была настолько наивна, что подумала: теперь Генрих Миллер должен жениться на мне. Но была в тот же день им уволена. Он получил, что хотел, и выбросил неинтересную теперь игрушку на свалку. Я оказалась на улице. Устроилась в приюте. Потом выяснилось, что я беременна, пришлось идти к врачу. Аборт мне делал пожилой немец, открывший частный кабинет, и сделал неудачно. После аборта я не могу иметь детей. Казалось, для чего и ради чего дальше жить? И что это за жизнь? Решила покончить с собой. Да, да, господин Седов, я говорю серьезно. Пошла на вокзал. Не знаю, хватило бы мне сил броситься под поезд, как Анна Каренина… Что вы так смотрите на меня?

– Вы читали Толстого?

– Да! – улыбнулась Берта. – В ГДР были магазины «Русское слово», мама неплохо говорила по-русски, меня научила, книги русские покупала. Толстого в том числе.

– Понятно! И что же дальше?

– Так вот, не знаю, хватило бы мне мужества броситься под поезд, но случай вновь вмешался в мою жизнь. Когда я переходила улицу у вокзала, на меня наехал автомобиль. Водитель, мужчина лет пятидесяти, успел затормозить, и я не получила тяжелых травм, лишь ссадины и неглубокие раны. Водитель испугался, бросился ко мне, посадил в машину, но отвез не в больницу, а за город к знакомому врачу. Он был пьян и не хотел проблем с полицией. Друг его осмотрел меня, обработал раны, наложил повязки. Мужчина, Гюнтер Майер, как он представился, оказывал мне повышенное внимание. Было ли это наигранно или искренне, тогда я не поняла. Желая загладить свою вину, он предложил мне уехать с ним в Мюнхен, где владел крупной туристической фирмой. Я согласилась. Майер устроил меня в свою фирму, снял квартиру. Поначалу все шло хорошо, и я уже думала, что вот наконец удача улыбнулась и мне. Однако этот Майер оказался подлецом. Как-то вечером он со своими друзьями Клосом Бекером и Фостером Шмидтом заявились ко мне домой. Они принесли вина, закуски. Гюнтер сказал, что у Фостера день рождения и друзья решили отпраздновать его у меня. Вроде бы ничего такого, но я испугалась. Предчувствие, родившее страх, не обмануло, напившись, дружки изнасиловали меня. Гюнтер утром приказал мне молчать о произошедшем, иначе он через свои связи сживет меня со свету. Пришлось загнать обиду и боль внутрь. Я молчала, но кто-то сообщил жене Майера о его связи со мной. Гюнтер боялся жену, так как полностью зависел от нее в финансовом плане. Фрау Майер пришла ко мне. Я все отрицала, но она, видимо, хорошо знала своего муженька. В общем, фрау Майер настояла на том, чтобы Гюнтер избавился от меня. Он мог просто выгнать шлюху, как называла меня Линда Майер, но тут я решила показать зубы. Выставила ему условие: либо он находит мне другую работу, либо я заявлю в полицию об изнасиловании. Майер нашел мне другую работу, а именно туристическую компанию Джона Крига. Откуда они были знакомы, я не знаю и по сей день, но это неважно. Важно другое, то, что я, не успев опомниться, подписав контракт, оказалась здесь, а с момента приезда сюда прошел год. Джон Криг намеренно забыл о своих обещаниях. Когда я ему напомнила о них, он только посмеялся, до чего, мол, я наивна. Сказал, радуйся тому, что имеешь, а будешь проявлять недовольство, так любой абориген с удовольствием купит тебя за сто – сто пятьдесят коров. Вот так, герр Седов.