История готского племени даёт нам лучшую иллюстрацию — ответ — пример того, что ждёт народы Альфа и Бета на пути примирения, какие опасности — порой гибельные и неодолимые — им придётся преодолевать даже в том случае, когда обе стороны искренне хотят покончить с враждой.

Начать с того, что весной 291 года произошло окончательное — давно назревавшее — разделение готов на два племени. Одна часть, получившая впоследствии название остготов, двинулась на восток и на север. В исторических атласах чёрные стрелы их походов дотягиваются до Богемии, до Чёрного и Азовского морей, до Малой Азии. Другая часть, получившая название визиготов (другое название — вестготы), осталась на берегах Дуная. Именно с этой частью император Константин Великий в 332 году заключил договор (foedus), дававший визиготам право торговли с Римом на укреплённых переправах через Дунай, при условии военной службы по защите границ римской империи. И визиготы исправно соблюдали договор: исторические хроники упоминают об их военных операциях против вандалов, сарматов, гепидов и других кочевников, угрожавших империи с севера.

Примерно в это время на сцене исторической драмы под названием "Готы" появляется новое действующее лицо — христианство. И связано это появление с именем человека, который выглядел в глазах визиготов наставником, принесшим свет новой веры, пророком, святым. Как ирландцы почитают Святого Патрика, грузины — Святую Нину, русские — Святого Владимира, так визиготы почитали своего первого епископа — Ульфилу.

Ещё молодым человеком Ульфила впервые появляется в Константинополе в составе делегации вождей визиготов, прибывших для переговоров с императором (330-е годы).30 Возможно, он выполнял функции переводчика, ибо известно, что он владел латынью и греческим свободно, писал трактаты на этих языках. Скорее всего, он принял христианство где-то раньше, потому что мог свободно обсуждать Библейские тексты со служителями христианской церкви. Видимо, таланты молодого человека произвели на них такое сильное впечатление, что уже в 341 году, на соборе в Антиохии, он был облечён саном епископа визиготов.

Есть много указаний на то, что христианство распространялось среди задунайских племён и до Ульфилы. Оно проникало туда не только с миссионерами, но и с пленниками. Сохранилось сообщение римских христиан, попавших в плен к визиготам о том, как они "превратили своих хозяев в своих братьев".31 Среди участников Никейского экуменического собора (325 год) некий Теофил из Готии упоминается вслед за епископом из Крыма, где готы-христиане появились тоже довольно рано.

И всё же центральная роль Ульфилы несомненна. Это он создал готический алфавит, которым были написаны самые ранние дошедшие до нас тексты визиготов. Он предпринял гигантский труд: перевёл Библию на готский язык. Интересная деталь: в своём переводе он опустил все четыре Книги Царств, считая, по-видимому, что они слишком насыщены кровопролитиями и насилием. Проповедь же Ульфилы и вся его деятельность были пронизаны миролюбием, что далеко не всем представителям его племени было по вкусу. Легко себе представить, какой нелепостью казался воинственным визиготам призыв Христа "подставить правую щёку, когда тебя ударили в левую". Но, с другой стороны, в готских традициях был один обычай, который резко отличал их от других кочевников: в могилы своих вождей они не клали оружие.32 Видимо, даже до принятия христианства, они воображали себе загробную жизнь царством мира и покоя, где оружие понадобиться не может.

Споры и борьба вокруг вопроса о христианстве вскипали среди готов с такой же страстью, как и у других народов. Соплеменников, принявших христианство, готы-язычники изгоняли, а самых упорных топили в реке, побивали камнями, сжигали. Сохранились имена готских великомучениц: Инна, Рима, Пина. Епископ по имени Годдас отыскал впоследствии останки погибших, и их могилы стали местом поклонения. Готский вождь Вингурик сжёг 26 новообращённых христиан, и визиготская принцесса Гаата тайно переправила кости погибших на территорию империи.33 Сам Ульфила в какой-то момент вынужден был отправиться в добровольное изгнание в провинцию Мёзия (современная Сербия).

Конечно, визиготы-христиане смотрели на Рим, в котором христианство было объявлено главной религией (при императоре Константине Великом, 306–337), как на землю обетованную. Видимо, им казалось, что, слившись — соединившись — с братьями по вере, они смогли бы в корне изменить свою жизнь, расстаться с готскими традициями, делавшими войну главным занятием человека на Земле. Многие из них незаметно просачивались в римские города, образовывали свои районы-кварталы-общины точно так же, как сегодня жители земледельческих стран Азии и Африки вселяются в пригороды Лондона, Парижа, Нью-Йорка, Лос-Анджелеса.

Увы, очень скоро эти переселенцы узнали, что и христианство не могло гарантировать безопасность и мир. Они обнаружили, что внутри империи продолжалась жестокая борьба между христианами-католиками и христианами-арианами — последователями александрийского пресвитера Ария. На Никейском соборе Арий был объявлен еретиком, через два года реабилитирован, потом снова осужден, потом снова оправдан на соборе в Тире и Иерусалиме (335 год). "Арий утверждал, что сын Божий Христос — не истинный Бог, а лишь превосходнейшее творение Бога-Отца",34 то есть отрицал Божественную природу Христа. На беду визиготов, их духовный вождь, Ульфила, выбрал — и всю жизнь поддерживал — арианское вероисповедание, которое никогда не стало доминирующим в Риме. Но, с другой стороны, в Риме так много зависело от того, какой веры придерживался император! Вот в 361 году солдаты провозгласили императором язычника Флавия Клавдия Юлиана — и он чуть не вернул всю страну к поклонению Юпитеру, Марсу, Диане и прочим олимпийцам. А в 364 году на престоле в Константинополе оказался арианин — император Валент. Не означало ли это, что религиозная жизнь империи примет новый курс?

Представляется логичным предположить, что именно одинаковое вероисповедание помогло новому императору найти общий язык с визиготами-арианами. И в 376 году был заключён договор между вождём визиготов Фритигерном и Римской империей. По этому договору всему племени, числом около 300 тысяч человек, было разрешено переправиться — на римских судах — через Дунай и обосноваться во Фракии (северо-запад Болгарии) на правах союзников-колонистов. Видимо, император надеялся таким образом заполучить для своей армии мощный контингент единоверцев, на который он смог бы опираться не только в войнах с внешними врагами, но и во внутренней религиозной борьбе. Первые два года римляне обещали снабжать переселенцев продовольствием, с тем чтобы потом они научились обеспечивать себя сами, трудясь на отведённой им земле. Казалось бы, всё было продумано, всё предусмотрено, обе стороны хотели одного и того же. План умиротворения дикого враждебного племени просто не мог не прийти к успешному завершению!

Но с первых же недель переселение стремительно стало превращаться в порабощение. Римские военные администраторы запирали визиготов, добровольно сложивших оружие, в огороженные загоны, запрещали выходить наружу, вступать в торговлю с местным населением. При этом на родственные и клановые связи не обращали внимания, члены одной семьи часто оказывались оторваны друг от друга, разбросаны в разные поселения. Обещанное продовольствие свелось к заплесневелой муке, дохлым овцам, червивой конине, собачьей падали. Но и за это переселенцев заставляли платить несусветные деньги. Чиновники наживались, а визиготы с каждым днём теряли силы и надежду. От отчаяния матери торговали своими детьми, мужья уступали жён за кусок хлеба, сами продавались в рабство. После года мучений готская гордость не выдержала: переселенцы восстали. Вооружённые одними дубинами, они рассыпались по провинции, нападали на римские гарнизоны, захватывали склады и арсеналы. И летом 378 года римская армия, прибывшая для подавления восстания, встретилась под Адрианополем с грозным войском визиготов, поджидавших врага в укреплённом кольце из походных фургонов.