– Ну, что встала? – Кавалер подтолкнул Яну в спину. – Вперед! Нас ждут великие дела.

– А вы что, ремонт собираетесь делать? – Яна от неожиданности выпалила первое, что пришло в голову.

– Не волнуйся, не собираемся, – успокоил ее Костя, положив руку ниже спины. – Прошу к столу!

Мозг немедленно выключился, сосредоточившись на его руке, и Яна двинулась в глубь квартиры.

Комнат было две, и они потрясали аскетизмом обстановки. Современные вещи отсутствовали, зато везде виднелись вязаные цветастые салфеточки, обильно покрывающие допотопные тумбу, сервант, телевизор и комод. Диваны в обеих комнатах были заботливо прикрыты цветастыми гобеленами с бахромой, а на стене в одной из них гордо висел бордово-пестрый ковер.

При взгляде на все это приходила в голову лишь одна мысль – «варварское великолепие». Она и крутилась в Янином мозгу, распугивая все остальные. Стол был накрыт к чаю – с баранками, сухариками и каким-то сероватым печеньем. Посреди стола возвышалась массивная хрустальная ваза с искусственными розами и павлиньими перьями.

Импозантный Костя до такой степени со всем этим не вязался, что Яна даже заподозрила, что ее разыгрывают. Во главе стола восседала темноволосая девица, с маленькими, близко посаженными глазками, строгими прямыми бровями и недовольно сжатыми губами.

– Добрый день, – пролепетала Яна, съежившись под ее тяжелым взглядом.

– Кому добрый, а кому и не очень, – многообещающе кивнула девица и улыбнулась страшной улыбкой. Зубы у нее были крупные, желтоватые и ровные, словно их подпиливали по линейке.

– Это Вика, сеструха моя. – Костя по-свойски отодвинул стул и расслабленно плюхнулся на него. – Яна, садись, не стесняйся, здесь все свои.

Яна, провожаемая взглядом сеструхи, пугливо пристроилась на угол стула и робко улыбнулась маме, устроившейся напротив.

– Это моя девушка Яна. – Костя на манер гида повел рукой в сторону гостьи. – Это моя мама Зинаида Ивановна. Будем все знакомы!

– И выпьем за знакомство, – усмехнулась Вика.

– Вика! – укоризненно воскликнула мама.

– Все-все, молчу, – покладисто согласилась та и снова уставилась на Яну глазками-пуговицами.

– А где вы работаете? – светски начала Зинаида Ивановна.

– И где прописаны? – ехидно добавила Вика. – Потому что на прописку тут даже не надейтесь!

– Яна не лимитчитца, расслабься, – не глядя на сестру, процедил Костя. – Работает в гостинице, зарабатывает хорошо. Не пьет, не курит, не колется.

– А в чем тогда подвох? – налегла на стол Вика, впившись взглядом в напрягшуюся Яну.

– Подвох в тебе самой, – Костя шумно отхлебнул из кружки. – Ты меня всегда недооценивала. Кто говорил, что на меня не клюнет ни одна приличная девушка? Вот – пожалуйста!

– Кем же вы работаете? – Вика демонстративно проигнорировала выступление брата.

– Администратором. В гостинице. – Яна вдруг застеснялась и торопливо пояснила: – На компьютере заявки оформляю.

– Понятно. И что? Вас эта работа устраивает? Вам достаточно вот такого бездумного существования? Примитивное функционирование в рамках способностей вас устраивает?

– Да, устраивает. – Яне вдруг надоело пытаться понравиться этой неприятной девице, разглагольствовавшей в столь странном интерьере и явно пытавшейся ее, Яну, ткнуть в печень.

– Вика у нас писательница, – презрительно пояснил хрустевший печеньем Костя, – с большим будущим.

– Да, представь! – агрессивно вскинулась сестра.

– Ага. Руки не сотри писавши, Льва Толстая ты наша! – заржал Костя.

Судя по интонациям, это был давний, вялотекущий конфликт.

– Писательница? – с уважением посмотрела на девицу Яна. Она перестала сердиться и снова мысленно вернула Вике право считать себя умнее. Творческие люди все с приветом и со странностями. Зато она, вон, не какая-то там офисная крыса, как Яна, а целая писательница. – А как ваша фамилия? Я обязательно куплю что-нибудь из вашего творчества! Вы про что пишете?

Видимо, Яна сказала что-то не то, так как Костя снова радостно заржал, а Вика покрылась некрасивыми пятнами, которые расползлись по ее лицу и шее гигантскими бордовыми медузами.

– У меня смесь философии, триллера и фэнтези, – процедила Вика. – Это не для средних умов, поэтому издатели, которые гонятся лишь за прибылью и удовлетворением потребностей массового быдла, до этого еще недоросли. Мои книги можно прочесть лишь в Интернете. И то адрес я даю не всем.

Надо полагать, что Яну она к числу избранных не причисляла. Конечно, Яна легко могла бы поставить эту зазнайку на место, но было неудобно. Все же писательница. И, возможно, будущая родственница.

– У нас вообще очень приличная семья, – гордо заявила мама, даже с некоторым вызовом в голосе, словно сама в этом сомневалась и ждала возражений.

– Не переживайте, родственники, Яна нам генофонд не испортит! – воскликнул Костя. – Кстати, о генофонде. А где наш Степа? Где этот вальяжный аристократ, не умеющий не только зарабатывать, но и делать детей?

– Заткнись, – прошипела писательница. Судя по последовавшему за шипением Костиному вскрику, надежда российской литературы чувствительно пнула его под столом.

– Степа – это ее муж, – мстительно сообщил Костя, потерев ушибленное место. – Ест исключительно ножом и вилкой, ходит в костюме и изображает потомка царской семьи. Он у нас шибко умный, поэтому играет на бирже. Пока что биржа выигрывает.

– Но он хоть что-то делает! – взвилась Вика. – А ты чем занят в свободное от пьянки время?

– Вика! – неожиданно крикнула мама. – Пей чай!

Удивительно, но строптивая писательница сразу присосалась к кружке и начала послушно заглатывать жидкость.

«Ой, как у них тут загадочно! – разволновалась Яна. – Прямо тайны Мадридского двора!»

Костя сидел с довольной физиономией и нагло улыбался заткнувшейся сестрице.

На улице моросил мелкий мокрый снег. Яна цепко повисла на Костином локте и выпытывала подробности при помощи наводящих вопросов:

– А Вика правда писательница?

– Это она так думает. Надо же ей чем-то оправдывать свое сидение дома, – равнодушно отмахнулся Костя.

– А ты что-нибудь читал из ее книг?

– Да больно надо. Она мне давала целую пачку своей макулатуры. Плесень нудная. Я больше страницы не осилил.

– Она какая-то грустная, – продолжила развивать тему Яна.

– Стерва она, – зевнул Костя, – а не грустная. На таких грустных надо колхозные поля пахать. У нее сил и энергии больше, чем у лошади. Затопчет, круг почета сделает, а потом еще и поржет!

– У вас с ней не очень хорошие отношения.

– Ну, она боится, что я женюсь и пропишу в квартиру жену и детей, и тогда ей меньше достанется при дележке.