Дочь его стряхнула пыль со своих бриджей.

— Хотя здесь очень грязно.

— Когда мы будем мыть пол, можешь присоединиться.

Миа вытянула перед собой две грязные руки.

— Холодно.

Настоящее чудо! Дэниел смотрел, как та, что сотворила это чудо, закрыла папку и положила ее слева от себя. Почувствовав его взгляд, Фрея посмотрела на него — и улыбнулась.

Дэниел провел годы в отшельничестве. В замкнутом пространстве, в котором не было ничего. Он просыпался, шел спать, а в промежутке занимался какими-то делами. Но и в такой жизни бывали проблески, и он понимал, что захотел большего. Он хотел ее!

Дэниел отвел взгляд и посмотрел на дочь. Вот на ком все время должно быть сосредоточено его внимание. На Миа.

Анна просила его позаботиться о ней. Он обещал ей. И это обещание не включало отношения с женщиной, которую Анна, похоже, не любила.

— Поехали, я отвезу тебя на ферму.

— Но мы еще не закончили, — сказала Миа.

Ему захотелось убежать, хлопнув дверью. За несколько минут все у него изменилось — и ему не очень это нравилось.

— Все это можно сделать потом.

— Но вещи рассортированы. Их надо теперь расставить по местам.

Он никогда не видел, чтобы Миа чем-нибудь долго увлекалась. Дэниел засунул руки в карманы своего длинного пальто и выпрямил спину. Он чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, что ему делать.

Боковым зрением он увидел, что Фрея встала с колен, оправила свой джемпер на груди, отряхнула черные брюки.

Что думала Анна о ней двенадцать лет назад? И что бы подумала теперь?

— Как насчет того, что я останусь здесь ненадолго, чтобы нам не пришлось начинать сначала, а ты поедешь на ферму? — Фрея улыбнулась Миа.

— Нет никакой надобности... — начал он, но понял, что начинает звучать, как заезженная пластинка. Ведь она предлагает разобрать его бумаги.

Он потер свою шею, чтобы ослабить напряжение.

— А как насчет Маргарет? Как она без тебя?

— Ее сейчас нет дома — бабушка в Женском благотворительном фонде.

Он попался на ее крючок! Знает ли Фрея об этом? И если знает, то что чувствует сама?

Миа потянулась за своим джемпером, висевшим на спинке стула, и натянула его через голову.

— Ну, если нам не придется все начинать сначала, то я одеваюсь, потому что замерзла. — Она взглянула на Фрею. — Мы закончим это завтра?

Фрея взглянула на Дэниела, в глазах ее был едва уловимый вопрос: а чего хочешь ты? Он не знал.

— Фрея приехала сюда, чтобы помочь Маргарет, — сказал он, запинаясь.

— Я могу найти пару свободных часов в день, — сказала она, глядя в его глаза. — Возможно, мы сможем соединить их с учебными занятиями.

Два часа в день? Это значит, он будет видеть ее каждый день. А потом она уедет. Вернется к своей гламурной лондонской жизни.

И что он тогда почувствует?

— Я в некоторой растерянности, — выдавил Дэниел. — Я полностью испортил твой день, нарушил твои планы насчет Маргарет...

— Но мне нравится этим заниматься. — Фрея улыбнулась, и он почувствовал стеснение в груди. Неужели она пытается убедить его в том, что ей действительно все это доставляет удовольствие? — Мои планы еще не вполне определенные, но я собираюсь побыть здесь пару недель.

Пару недель - это недолго. Он не знал, хорошо это или плохо. Сердце сильно защемило, и он расценил этот как знак «плохо».

— Мы едем, Миа? — Дэниел повернулся к дочери.

— Да, поехали, папа. Увидимся завтра, Фрея, — сказала девочка, открывая дверь.

Две недели Фрея Энтони будет присутствовать в его жизни. Вот только как ему относиться к этому?

Фрея подшила январскую накладную в соответствующую папку и закрыла ее. Ей нравилось это занятие. Создавать порядок из хаоса — это как бальзам на душу. Даже маленькой девочкой она всегда старалась расставлять все по своим местам.

Намного более неожиданно было то, что ей теперь нравилось это место. Нравилось равномерное тиканье старинных настенных часов возле двери, нравился запах... Фрея принюхалась. Она не могла точно сказать, чем это пахло — что-то вроде плесени, но вполне приятный запах.

Она поставила скоросшиватель на полку, отправилась за другим и на секунду замерла. В отдалении слышались чьи-то голоса. И в тот момент, когда она взглянула на дверь, та отворилась.

— Ты еще здесь?

— Мне только надо все это расставить, — сказала она, указывая на скоросшиватели на полу.

Кого она обманывает? Фрея уверяла себя, что две недели — это совсем немного, но они оказались огромным сроком. Во всяком случае, достаточным, чтобы потрясти ее жизнь.

Дэниел казался ожившим персонажем со страниц глянцевого журнала — замшевая куртка, обтягивающие джинсы, волнистые густые волосы. И самое главное — Дэниел был сексуальным. Это можно было прочитать в его глазах, подумала она. В морщинках в уголках, которые вызывали у нее ответное желание улыбнуться.

Он снял с себя куртку и кинул ее на только что протертый стол.

— Это поразительно. Ты проделала большую работу. А мне казалось, ты не хотела ею заниматься. — Он прищурился и глубже засунул руки в карманы.

— Не хотела, — сказала она быстро.

— Тогда почему ты за нее взялась?

Она судорожно перевела дыхание.

Потому что тебе нужна моя помощь. Потому что я люблю тебя.

Ответы эти было легко найти, но не легко сказать.

Он нахмурил лоб.

— Если эта работа будет помехой твоим делам, ты обязательно скажи.

— Конечно.

— Я ценю, что ты готова присматривать за Миа во время ее занятий. Я, конечно, постараюсь быть здесь, но... — Он пожал плечами.

Может быть, в этот момент ей надо было сказать ему, как мало для нее значат его деньги? Слова были уже готовы слететь с ее губ, но она прикусила язык.

Если она скажет, то это изменит положение вещей, а она не хотела ничего менять. Мэтт же не захотел приобщаться к ее успеху! Когда она рассталась с ним, все мужчины перестали для нее что-либо значить. Именно тогда Фрея сказала себе, что богатство — нечто вроде отравленной чаши. Оно делает людей бессердечными.

Она взяла следующую папку. Дэниел вряд ли обрадуется, если поймет, что она просто помогает ему, трудится здесь из жалости. Впрочем, нет, не так! Она не жалела его. Дэниел был не из тех мужчин, которым требовалась жалость. Она лишь испытывала глубокую печаль от того, в каких обстоятельствах оказался этот человек.