А что, если он не позволит ей облегчиться? Или… – она чуть не задохнулась, – что, если он собирается ей помогать?

– Я позволю тебе уединиться, если ты произнесешь это слово. – Его голос быль столь же чарующим, как луч солнечного света зимой.

Она покачала головой:

– Я не могу.

Назвать его милордом было равносильно предательству своей семьи. Возможно, нужда когда-нибудь ослабнет…

– Как хочешь.

Пожав плечами, Монтгомери схватил Мейриону за талию и вознамерился вновь усадить в седло.

О Боже! Она опозорит себя, если он опять взгромоздит ее на эту лошадь, так и не позволив уединиться.

– Прошу вас, пожалуйста, – захныкала она. Годрик остановился, выжидающе глядя на нее. На его губах появилась улыбка, он играл с ней как кошка с мышью.

Мейриона подняла голову. Он не имеет права смеяться над ней!

Внезапно она почувствовала острую боль между ногами. О Боже!

Опустив взгляд, чтобы не смотреть в его притягательные, сияющие полуночной синевой глаза, она рассматривала землю и пыталась думать о камнях, ветках и листьях. О чем угодно, кроме воды.

Годрик поднял ее подбородок:

– Посмотри на меня.

Мейриона бросила на него гневный взгляд.

– Милорд, – выпалила она, злясь на свое взбунтовавшееся тело. – Я вас ненавижу.

Ожидая Мейриону, Годрик не спеша поглаживал шею жеребца. Он просто вынужден был позволить ей уединиться, взяв с нее честное слово, что она не попытается сбежать.

Мейриона достаточно разумна и вряд ли попытается убежать здесь. В этих местах множество бродяг – женщина, да к тому же в одном нижнем белье, может стать их добычей.

Оглянувшись, он увидел только листья кустарника.

Прошла минута. Еще одна.

– Мейриона!

– Имей терпение! – Ее голос донесся откуда-то из глубины леса, но он немного успокоился. Девушка решительная, но не глупая.

– Я жду.

В ответ Годрик услышал ругательства и ухмыльнулся. Эта крошка испытала неловкость, когда сказала ему, по какой причине ей необходимо отлучиться, а вот ругается она, как простой солдат. Сколько же противоречий в этой женщине! И все же она очаровательна.

Когда их руки соприкасались, ее язвительный тон не мог скрыть учащавшегося дыхания. Впервые за много лет женщина благородного происхождения не отводила взгляда от его покрытого шрамами лица и смотрела на него скорее с любопытством, чем с отвращением, отчего Годрик чувствовал себя неосторожной, глупой лягушкой, которая, попав в котел к ведьме, радуется теплой приятной воде. Много лет назад он испытывал такое же чувство, и тогда колдунья просто сварила его, уготовив существование раба.

Чтобы достичь своей цели, она сделает все. Она уже разорвала соглашение о помолвке и вышла замуж за человека, который старше ее в три раза. Он не должен забывать о ее жестокости только из-за того, что его тянет к ней, как томимого жаждой путника – к воде.

Вначале девчонка просто тряслась от страха, но, когда он усадил ее к себе на колени и его руки коснулись ее бедер, она прильнула к его груди, словно верная любовница.

Да, она боится его, но в реакции на него скрывается нечто другое. То, как откликалось тело Мейрионы на его прикосновения, говорит о том, что внутри этого тела бушуют пылкие, огненные, как ее волосы, страсти.

Услышав неподалеку хруст веток, конь настороженно повел ушами. Она возвращается. Годрик потрепал жеребца походке.

– Графиня? Ответа не было.

Солнечный свет, пробиваясь через зеленый полог, освещал тропинку, по которой Мейриона спешно пробиралась через заросли. Большой куст боярышника, увешанный темно-красными ягодами, рос всего в нескольких ярдах; шириной почти в два с половиной фута, он мог послужить хорошим укрытием. Девушка подбежала к кусту и, подняв сорочку, быстро опустилась на корточки.

– Боже милостивый, – выдохнула она. Пресвятая Дева Мария, она так рада была избавиться от этого воина: его присутствие буквально подавляло ее. Потянувшись, Мейриона с удовольствием повела руками. Ветка слегка царапнула голую руку, мягкая трава позднего лета щекотала лодыжки.

Она посмотрела на мешочек с опиумом, который дала ей Мэтти. Слава Богу, Годрик не обратил внимания на крепко сжатые пальцы. Только сейчас у нее наконец появилась возможность припрятать зелье.

Мейриона надорвала подол сорочки и, стараясь не повредить крошечный мешочек, затолкала его внутрь, потом вытянула пальцы, подставляя влажные ладони прохладному утреннему воздуху. Сорвав низко висевший лист, она вытерла руки, порадовавшись даже этому простому движению.

Наконец-то у нее появилась возможность сбежать от похитителя! Возможно, пока Годрик не спохватится, она успеет уйти достаточно далеко.

Мейриона посмотрела на свою запачканную сорочку. Уйти? Но куда? Она никогда не уходила далеко от поместья, а страх перед лошадьми сделал ее настоящей пленницей замка. По дорогам бродили разбойники и безработные наемники, так что без оружия она легко стала бы их добычей. И все же долг обязывал ее попытаться.

Веточка хрустнула у нее под ногами, и Мейриона замерла. Пожалуй, надо немного выждать.

В этот момент неподалеку раздалось шумное пыхтение: крупный кабан подрывал корни дерева на расстоянии броска камня; острые, как кинжалы, клыки зверя быстро двигались в поисках пищи, валежник трещал под тяжестью огромной туши.

Мейриону сковал леденящий страх. Она осторожно сделала шаг назад, решив поскорее вернуться под защиту Годрика, и тут зверь угрожающе засопел. Он был так близко, что несчастная видела мох, свисающий с его грозных клыков. Гнойная слизь сочилась из его крошечных глаз. Вдруг перепачканное рыло дернулось, резко втянув воздух, и животное двинулось к ней.

Холодные дождевые капли скатились с ветки, попав на обнаженную руку, и Мейриона от неожиданности вздрогнула. Чтобы не закричать, она впилась зубами в кожу и ощутила во рту вкус крови. Шаг, еще один…

Кабан принюхался и подошел ближе; его подслеповатые глазки вращались, высматривая жертву. Мейриона облизнула губы и сделала три шага назад.

– Пресвятая Дева Мария, – прошептала она, стараясь дышать как можно тише, и тут ветка громко хрустнула под ее ступней. Мейриона почувствовала себя кроликом, попавшим в силки.

Ветки трещали под тяжестью зверя, пока он приближался, и вдруг его очертания превратились в размытое пятно.

Девушка вскрикнула, ожидая смертельного удара, и крепко зажмурилась, почувствовав совсем рядом запах дикого зверя, как вдруг рядом раздался громкий голос Годрика:

– Прочь с дороги!

Мейриона широко раскрыла глаза и увидела, что зверь остановился.