К скамейке подошел невысокий, средних лет мужчина в белых летних брюках и зеленой, в попугаях рубашке. Густые с проседью волосы, улыбчивое лицо, курносый нос, веселые глаза.

– Вы – Маргарита?

– Да, а вы, стало быть, Вениамин Колосов. Спасибо, что пришли. Давайте присядем.

Колосов достал большой носовой платок и промокнул мокрый от пота лоб, потом вдруг метнулся к киоску и вернулся с двумя маленькими запотевшими бутылками ледяной минеральной воды.

– Жарко, – объяснил он.

– Как вы понимаете, я хочу поговорить с вами о Виталии Колосове. Кем он вам приходится? Вернее, приходился?

– Это мой родной племянник. – Рита заметила, как он занервничал. С чего бы это?

– Это вы его опознавали.

– Да, опознавал… Но мне позвонили, когда я гулял на свадьбе… Короче, я был не совсем трезв, это во-первых, во-вторых, Виталика так отделали, что его бы родная мать не узнала… Откуда мне знать, предположим, где у него какие родинки и шрамы, об этом могла бы сказать Надюха, его девушка… Я же увидел на его пальце серебряный перстень, это перстень моего родного брата, это ручная работа, второго такого перстня нет… Там голова горгоны Медузы… Словом, мне действительно показалось тогда, что это Виталик. Мы и похоронили его, между прочим, в семейной могиле Колосовых, на новом кладбище, все чин чином. И Надюха до сих пор ездит туда с цветами… Но поскольку хоронили его в закрытом гробу, и получается, что никто из его друзей и родственников не видел покойника, я до последней минуты, пока гроб не опустили в землю, не был уверен, что это Виталик.

– Почему?

– Снова повторюсь: я был пьян. Хоть и принял тогда холодный душ, чтобы прийти в себя. Да и в морге вроде как протрезвел. Словом, мы все, Колосовы, по отцовской линии богаты волосами. Вот, смотрите, какие у меня волосы, любая женщина позавидует. И у брата моего тоже такие же были, и у Виталика… А тот «Виталик», которого мы похоронили, был лысоват. На макушке наметилась лысина. Может, кому-то это покажется незначительным, но не для меня… И я не сразу понял все это. Ведь я там, в морге, уже подписал все документы, мне выдали его личные вещи, я же все-таки его единственный родственник… К тому же при нем были паспорта – российский и загранпаспорт на имя Виталия Колосова, и на фотографиях в паспорте у Виталика очень короткая стрижка… Я подумал, что, может, он на самом деле начал лысеть, что мужчины по материнской линии у него все лысые… Вот, скажете, глупости какие-то говорю… Но я и не вспоминал бы все это, не переживал так, если бы недавно не произошло кое-что… А тут и вы позвонили, я сразу понял, что это насчет Виталика… Вы хотите у меня что-то спросить?

Рита растерялась. Вопросы, которые она приготовила для Колосова-старшего, могли подождать, сейчас ее заинтересовала его фраза о том, что с ним недавно что-то произошло.

– Что произошло, Вениамин? Вы не уверены, что похоронили своего племянника?

– Дело в том, что Виталий был в Болгарии, он отправился отдыхать туда в начале месяца. Но он не вернулся, не позвонил, не показался, словом, его вроде бы здесь нет… А тут этот труп мужчины с его документами, его перстень… Все, похоронили. И поминки справили. Нет Виталика. Но недавно мне звонит Надюха, его девушка, которая все глаза выплакала, так убивалась по нему, так вот, она звонит, говорит, что надо встретиться, поговорить. Я сказал ей, чтобы приезжала. Она приехала и начинает расспрашивать меня о Виталике. Не скрываю ли я, мол, чего от нее. Я вообще не понимаю, о чем речь. Что мне скрывать-то? Но тут я сделаю небольшое отступление… Понимаете, наша родня по отцовской линии, мужики, я имею в виду, все… как бы это сказать… любители женщин. Вот.

– Бабники? – сорвалось с языка у Риты.

– Ну, вроде того. Так вот. Не прошло и двух дней с его отъезда, как Виталик позвонил мне из Болгарии! Надюха-то этого не знает. Он позвонил, сказал, что хорошо ему там отдыхается, что собирается на экскурсию на какое-то озеро, но поедет туда не один, что познакомился с девушкой, влюбился… Я спрашиваю его, а как же Надюха, она же его ждет, а он смеется в трубку… Ничего не сказал. Вот просто посмеялся и все.

– И что дальше? Он еще звонил?

– Нет, не звонил. В том-то и дело. Но у меня этот его номер, болгарский, между прочим, сохранился в телефоне, я хорошо запомнил первые три цифры – это код Болгарии… Еще отметил тогда, что Виталик что-то долго по телефону говорит, как будто денег не считает, это ведь не «Мегафон» какой или «Билайн», где роуминг, сами знаете… Значит, думаю, девушка-болгарка дала ему свой телефон позвонить, влюбилась без памяти в моего племяша, раз позволяет так долго с ее телефона говорить… Короче, такие вот мелочи в голову сразу полезли…

– Значит, говорите, больше он вам не звонил. А что Надя?

– Когда она пришла, я ее чаем напоил, уже настроился на то, что буду ее успокаивать, утешать, скажу, чтобы не тосковала по Виталику, ведь его больше нет, чтобы думала о будущем, чтобы парня себе нашла, замуж выходила… И тут она вдруг достает свой телефон и показывает мне. Смотрите, говорит, Вениамин Александрович, какой странный номер. Мне кто-то позвонил, но я не успела трубку взять. Начинается номер с кода Болгарии… Я сразу напрягся. Что бы это могло означать? Тут я достаю свой телефон, нахожу звонок Виталика, сравниваю эти номера, и, как вы, наверное, уже догадались, они совпадают! Получается, что Надюхе позвонили с того же номера, с которого племяш звонил мне из Болгарии. Я-то тогда нафантазировал себе, что этот телефон принадлежит его девушке-болгарке, в которую он влюбился, а потому я не мог признаться Наде в том, что знаю этот номер, но и объяснить свое поведение я как-то должен был. Короче, скомкал разговор, спрятал свой телефон в карман. Все. А Надя не обратила внимания на мои манипуляции с телефоном. Ее занимал один-единственный вопрос: а что, если она позвонит по этому телефону в Болгарию? Что, если человек, который ей звонил, имеет какое-то отношение к Виталику и, главное, к его смерти?! Может, он вляпался в какую-нибудь историю, ну, к примеру, стал свидетелем преступления, вернулся домой, и здесь его как свидетеля и убили?! Представить себе, что его могли убить за что-то другое, я просто не могу. Он очень мирный и безобидный человек. Его единственный грех, как я уже сказал, это девушки… Очень уж влюбчивый он был…

Рита посмотрела на него внимательно. Почему он не смотрит ей в глаза?

– Вениамин, вы ничего не хотите мне сказать?

Они сидели на скамейке, вокруг них бегали, кричали, резвились дети. Солнце дробилось в густых ивовых ветвях, опущенных в темную воду пруда. И вот в такой мирной обстановке дергающееся колено Колосова-старшего не могло не навести на мысль о том, что, помимо жаркого солнца и этих орущих детей, скучающих продавщиц мороженого и воздушных шаров, в жизни существует нечто противоположное: отчаяние, печаль, страх, нервы, наконец…

– Ведь он жив? Вы слышали его голос? Он позвонил вам?

Вениамин, вцепившись обеими руками в скамейку и опустив голову, пробормотал что-то.