Тогда он чуть ослабил захват, ровно настолько, чтобы она могла вздохнуть, но недостаточно, чтобы позвать на помощь. Лоример позволил ей сделать глоток-другой воздуха и снова сдавил горло.

Они стояли посреди запертого номера. Женщина, прижатая спиной к его груди, задрожала всем телом, ее ноги подкосились от ужаса, и она начала сползать на пол.

— Стоять прямо, — скомандовал Лоример.

Она подчинилась, как послушная девочка.

— Это займет всего лишь минуту, — произнес он.

Он должен был сделать это, он хотел это сделать, но в то же время в глубине души жаждал продлить божественный момент власти над другим человеком, согревающее сердце ощущение чужого страха. Несомненно, самое замечательное чувство на свете. Его любимое чувство.

Однако нужно было выполнить свою работу.

С легким сожалением он вытащил из кармана маленький, остро заточенный перочинный нож. Вытянул руку и быстрым, почти ритуальным движением воткнул лезвие в горло. Задержал его на короткое, мучительно сладкое мгновение, слушая, как разрывается трахея. Затем резко полоснул, разрезая сонную артерию, точно так же, как режут свиней. Когда женщина забилась в агонии, он оттолкнул ее и отступил на шаг. Она повалилась вперед, в противоположную от него сторону, и кровь тоже хлынула в правильном направлении. Было бы неприятно испачкать такой замечательный костюм, очень неприятно. Кое-кому это не понравилось бы.

Она ударилась головой о ковер, не очень громко. Соседи снизу могли бы подумать, что это просто уронили стул. Альбан с большим интересом наблюдал за конвульсиями, пока смерть не победила и жертва не истекла кровью.

Он опять посмотрел на часы: семь часов сорок минут. Schön[20].

Опустившись на колени, как для молитвы, он вытащил из кармана кожаный футляр, раскрыл его, положив на ковер, достал необходимые инструменты. И принялся за работу.

Было бы неплохо успеть к восьми часам в «Старбакс» и насладиться чашечкой двойного латте.

…Наконец все становится ясным, и мужчина криво усмехается. Он снимает пистолет с предохранителя и прицеливается.

— Auf Wiedersehen[21], — произносит он.

Усмешка становится еще шире. Он наслаждается моментом.

Девушка что-то ищет в своей сумке, находит и судорожно стискивает:

— Подождите… документы. Они у меня.

Мужчина с сомнением смотрит на нее.

— Бумаги… Лауфера, — наугад называет она имя, мельком увиденное на одном из документов.

— Этого не может быть. Лауфер мертв.

Выражение беспощадной уверенности на лице нациста сменяется озадаченностью, тревогой.

Ее пальцы сжимают пачку писем, едва не разрывая их. Она приподнимает документы над краем сумки, ровно настолько, чтобы стала видна черная свастика на фирменном бланке.

Мужчина нетерпеливо шагает вперед и протягивает руку. Но среди смятых бумаг прячется газовый баллончик, который девушка нащупала, делая вид, что ищет письма. Как только мужчина наклоняет голову, чтобы забрать бумаги, она пускает струю ядовитого газа ему в глаза.

Он невнятно вскрикивает и поднимает руки к лицу. Затем падает на спину, роняя пистолет. Бумаги разлетаются по полу. Девушка собирает их, ногой отбрасывает баллончик в сторону и бежит к двери, проскакивает через напоминающую алтарь комнату к лестнице, мчится по ней вниз, перепрыгивая через две ступеньки, хотя неподъемный рюкзак камнем давит на плечи. Здесь все и начинается: головокружение, тяжесть в ногах, словно схваченных внезапным параличом. Сверху доносятся резкие гортанные звуки немецкой речи. И стук шагов.

Она мчится мимо мастерских, мимо спален, непрерывно слыша позади тяжелый топот. Не успев перевести дух, спускается на первый этаж. От страха ее движения кажутся ей странно замедленными, как во сне. Девушка подбегает к парадной двери и хватается за ручку.

Заперто. И все окна на первом этаже перегорожены решетками.

Она оборачивается, и тут раздается выстрел, от дверной рамы отлетает щепка. Девушка бросается в гостиную, пробегает мимо большого застекленного шкафа, будто специально отодвинутого от стены, чтобы удобней было его опрокинуть. Упирается спиной в стену, хватается за край деревянной панели на стене и, как только мужчина вбегает в комнату, толкает шкаф обеими ногами, опрокидывая его на преследователя. Тот пытается увернуться, но на него сверху обрушиваются посуда, книги и хрусталь. Как в замедленной съемке. Край шкафа все-таки ударяет мужчину по колену, и он падает на пол, рыча от боли и ярости.

Перепрыгнув через шкаф, девушка выбегает из гостиной. Звучит новый выстрел, она внезапно чувствует толчок в бок, и обжигающий приступ боли едва не валит ее с ног.

Она почти скатывается вниз по лестнице в подвал, обегает валяющуюся на полу кучу книг, взбирается на стул и выскакивает наружу через открытое окно. Сверху слышится топот: мужчина снова бежит за ней, но уже медленней, припадая на одну ногу.

Девушка несется мимо растущих во дворе айлантов к небольшому столику, стоящему возле восьмифутовой кирпичной стены, взбирается на него, отталкивается ногами, запрыгивает на ограду, переваливается через нее и приземляется на заднем дворе дома своей подруги Мэгги.

Здесь она останавливается и прислушивается. Вокруг тишина. Но ей все равно нужно бежать дальше. Она пересекает двор, заходит на кухню Мэгги и закрывает за собой дверь, не зажигая света.

Час ночи: Мэгги еще рано возвращаться с работы. Девушка обследует свою кровоточащую рану и с облегчением понимает, что это всего лишь царапина, пуля просто содрала кожу.

Она пробирается через пустой темный дом к парадному входу. Осторожно, очень осторожно открывает дверь и осматривается. На Ист-Энд-авеню тихо, немногочисленные автомобили неспешно катят мимо в мягком свете фонарей. Девушка закрывает дверь и бежит по тротуару в северном направлении, ища глазами свободное такси. Болит раненый бок, плечи ломит под тяжестью рюкзака. И ни одного такси вокруг.

Затем это все-таки случается. Точно так же, как и в прошлый раз: визг тормозов, хлопки автомобильных дверей, грохот приближающихся шагов.

— Halt! — слышится отрывистый приказ. — Hände hoch![22]К ней подбегает мужчина с пистолетом в руке.

С приглушенным криком отчаяния девушка бросается в открытую дверь круглосуточной закусочной. Даже в этот поздний час там полно людей, стоящих в очереди в кассу или выбирающих себе закуски. Она бежит сквозь толпу, сшибая штабель банок с консервами, опрокидывая салатную стойку, отчего закуски разлетаются во все стороны, — но это не задерживает преследователя. Отовсюду доносятся возмущенные возгласы. Она проносится через кухню, замечает у правой стены проход в другой зал, большой и темный. Видимо, в смежном помещении располагается ресторан. Она устремляется туда, проскакивает между рядами столов с белыми скатертями, поджидающих утренних посетителей, затем открывает входную дверь и снова оказывается на Ист-Энд-авеню, в пятидесяти метрах от того места, откуда только что убежала.