Его ладони заскользили по горячей шелковистой коже, между ее бедер, сквозь мягкие завитки волос туда, где она была уже совсем горячей и влажной от нетерпения. Ее ногти впились в его затылок.

Лайам выпрямился, взял ее руки за запястья и положил их на поручень, шедший вдоль стен лифта.

— Держись.

Он отступил на шаг, чтобы полюбоваться этой безумно сексуальной картиной: возбужденная женщина в платье, раскрытом на груди, с торчащими сосками и спутанными волосами, стояла, опершись на поручень и широко расставив длинные ноги на высоких каблуках.

Лайам опустился на колени, обхватил ладонями ее ягодицы и жадно потянулся к ней ртом. Он с наслаждением вдыхал ее запах, щекотал языком бутон и еще больше возбуждался от стонов наслаждения, которые она издавала. И вот уже по телу Обри прокатилось содрогание, ноги подкосились, он подхватил ее под ягодицы и удерживал, с удовольствием глядя, как ее тело извивается от наслаждения.

Он поднялся с колен и начал расстегивать ремень.

— Позволь мне, — прошептала Обри. Ее пальцы ловко справились с застежкой его брюк.

— Я хочу почувствовать тебя внутри.

Лайам никогда в жизни не слышал ничего прекраснее этого хриплого шепота. Он рывком усадил Обри на поручень и вошел в нее. Она крепко обняла его за шею, обхватила талию ногами. На мгновение Лайам замер, боясь двинуться — так близко он был к пику наслаждения. Затем погрузился в нее — снова и снова, глубже и глубже, пока не почувствовал, как внутри она вся пульсирует, и эти спазмы довели его до пика наслаждения.

Лайам уперся руками в зеркальную стену и уткнулся лицом ей в шею.

— Как ты хорошо пахнешь.

— Ты тоже. — Ее зубы поймали мочку его уха.

Секунду назад он чувствовал каждой своей клеточкой полное удовлетворение, но этот укус вновь вызвал острый проблеск желания во всем теле. Как она делает это? Почему от одного ее прикосновения все переворачивается у него внутри? Как Обри Холт доводит его до экстаза, какой ему не случалось испытывать прежде?

Это явно не тот вопрос, на который он мог ответить в состоянии полной эйфории, да еще и с брюками, спущенными до лодыжек.

К тому же он обещал ей обед и книги. А он всегда выполняет свои обещания. Всегда.

Она все-таки это сделала.

Обри прислонилась к прохладной зеркальной стене лифта и честно попыталась вызвать в себе чувство вины и раскаяния, которые должна была бы испытывать. Но о каком раскаянии могла идти речь, если каждый мускул в ее теле таял от наслаждения и она все еще обвивала руками и ногами мужчину, который выполнил ее тайную фантазию? Волосы на его груди дразнили ее соски каждый раз, когда кто-то из них вздыхал.

Их первый секс с Лайамом был спонтанным. Но на сей раз Обри пришла сюда, сознательно пожертвовав интересами семьи ради своего удовольствия. Потому что Лайам разбудил в ней ту Обри, какой она на самом деле и была. Веселую. Дерзкую. Авантюрную. Такой ее знали подруги по колледжу. За время работы у отца Обри почти забыла эту забавную девчонку.

Лайам выпрямился, помог ей стать на ноги и начал заботливо поправлять на ней одежду. Ноги ее все еще дрожали. Секс перед зеркалами, многократно умножившими их полуобнаженные тела, возбуждал гораздо сильнее, чем она ожидала. Но та поспешность, с которой он стал одевать ее, немного остудила пыл.

— Ты приводишь меня в порядок, чтобы отправить домой?

— Нет. Но я же не могу выпустить тебя из лифта полуголой, а нас еще ждут обед и книги.

— Но я тебя тоже не могу выпустить отсюда полуголым.

Обри попыталась опуститься на колени, чтобы надеть на него брюки, но он удержал ее.

— Не делай этого, иначе мы не выберемся отсюда до полуночи. Если ты сейчас встанешь на колени, то брюки надевать будет незачем.

От его слов Обри захотелось немедленно накинуться на него снова.

Он привел себя в порядок, поднял с полу букет и сумочку и протянул ей.

— Цветы для тебя. Двенадцать, потому что мы познакомились с тобой двенадцать дней назад.

Очарованная этим романтичным жестом, она прижала розы к груди, прислонилась к зеркальной стене и молча смотрела, как он взял с полу ведерко с шампанским, бокалы и нажал локтем кнопку, открывающую двери.

Букет соблазнительнейших запахов встретил их, когда они вошли в его квартиру.

Он поставил ведерко с шампанским на стол вишневого дерева, уже сервированный в столовой.

— Бифштекс «Диана». Тебе повезло, я силен в кулинарии.

— Мне кажется, ты силен абсолютно во всем. — Смелое замечание, — подала полузадушенный голос «офисная» Обри.

В его глазах вспыхнули искорки. Он отодвинул ей стул, легонько погладил ее по плечам и поцеловал в затылок.

— Тебе еще предстоит в этом убедиться после ужина. Я сейчас вернусь.

Когда он вышел, Обри откинулась на спинку стула.

Что ты делаешь, Обри? Эта дорога ведет в тупик.

Ну и пусть. Ведь мы оба это знаем и не строим планов и иллюзий.

Ты уверена, что вы их не строите?

Лайам заставил ее почувствовать себя молодой, энергичной и сексуальной после того, как она так долго чувствовала себя старой, бесполой канцелярской крысой. И у них потрясающий секс. Чего еще надо? Расслабься и получи удовольствие.

Но почему-то все эти доводы ее не убеждали.

Потому что она хотела большего. Хотела мужа, любви, детей, дом и семейный автомобиль. Несмотря на обескураживающий пример ее родителей, она всем сердцем верила в то, что счастливые браки бывают. Ее подруги по колледжу выходили замуж и рожали детей. Обри нахмурилась. Она не могла припомнить, когда в последний раз общалась с подругами. «Холт Энтерпрайзиз» подмял под себя всю ее жизнь. Каждый раз, когда кто-то из них звонил и приглашал куда-то, она была связана по рукам и ногам очередным срочным делом или важным заданием, которое дал ей отец.

К сожалению, классическая американская мечта о доме с лужайкой и двух детях для них с Лайамом абсолютно неосуществима. Даже если чудесным образом разрешилась бы ситуация с соперничеством их семей, все произошло слишком внезапно. Она не верила в любовь с первого взгляда. Такие чувства быстро вспыхивают и быстро сгорают, оставляя после себя голое пепелище. У нее был пример — ее мать. Теперь Памела Холт Гетти Ричарде Кертис платила своему психотерапевту больше, чем Обри платила за квартиру, включая коммунальные услуги.

Дверь открылась. Вошел Лайам с подносом, на котором стояли две тарелки и большая чаша, накрытая крышкой. Он поставил перед ней одну из тарелок и чашу. Потом эффектно откупорил бутылку вина и разлил его по бокалам.

Сняв крышку с чаши, он взял Обри за руку.