Он хмыкнул и откинулся назад, опершись на ладони:

— Ну что же, Селия, действуй. Но я все равно уверен, ты ничего не забыла.

Очищая и перевязывая рану, Селия не произнесла ни слова. Закрепив повязку, она выпрямилась и подняла на него взгляд. Джон следил за ней с улыбкой. Глаза казались совсем темными, а кожа в пламени камина отливала расплавленным золотом. Камзол расстегнулся, под распахнутой рубашкой виднелась грудь, влажная от пота. Взгляд казался ленивым и задумчивым, ни дать ни взять восточный падишах, наблюдающий за рабыней, простертой у его ног.

Селии внезапно захотелось согнать с него эту лень, этот вид самодовольного господина. Она улыбнулась ему, и его улыбка тотчас пропала с губ. Тогда она медленно наклонилась вперед и положила ладонь на здоровую ногу. Тут же тело его подобралось. Селия наклонилась ниже и коснулась раскрытыми губами бедра под разорванными бриджами. И несколько раз поцеловала, пробуя кожу на вкус.

— Селия… — выговорил он хрипло.

Она плотнее прижала ладонь, и он замер. Закрыв глаза, Селия снова коснулась губами его ноги, но уже выше, через бархат, потом еще выше, и почувствовала выпуклость в паху. Запах пота и мускуса сказал ей, как когда-то, что Джон хочет ее. Да, он бросил, предал ее, но этого он по-прежнему хочет. Эта мысль доставила ей острое наслаждение. По крайней мере, у нее что-то осталось. И теперь ей захотелось большего, захотелось знать о нем все.

В груди закипели смешанные чувства. Ладонь сама собой скользнула вверх по его ноге, к гульфику, и обхватила его снизу. Его пенис уже пришел в возбуждение и под ее пальцами становился еще тверже и больше. Она нащупала под бриджами пульсирующую вену и погладила ее вверх-вниз.

— О да, — прошептала она, — я помню все, что можно сделать руками и губами…

Едва она коснулась губами выпуклости на его бриджах, как почувствовала, что он погружает пальцы в ее волосы и вынимает из них оставшиеся там гребни. Она откинула голову, и их глаза встретились.

Его пылающий взгляд пронзил ее насквозь, и одно за другим разрушил ее укрепления и обратил их в пепел.

— Селия, ты сводишь меня с ума, — проговорил Джон, и в следующий миг его губы впились в ее рот. Язык проник внутрь, смакуя ее, требуя, заявляя свои права. Она попробовала отстраниться, но он крепко держал ее за затылок, слившись с ней губами.

Селия застонала и попыталась вытолкнуть его язык своим, но у нее ничего не получилось. Вкус его поцелуя был таинственный и сладкий, как вино, как ночь, и ей хотелось, чтобы он длился вечно. Ее охватило желание такой первобытной силы, что она испугалась не на шутку. Она больше не могла раздумывать, рассчитывать. Он стал для нее всем, а остальное просто исчезло.

Свободной рукой Джон привлек ее к себе и усадил на колено здоровой ноги, не прерывая поцелуя ни на секунду.

Селия обхватила его за шею, запустив пальцы в мягкие волосы на затылке, и стала ласково массировать его голову. Джон застонал и прижал ладонь к тому месту на ее шее, где бешено пульсировала артерия.

Он распахнул на ней накидку и провел пальцами по нежной коже грудей над корсажем. Ей не хотелось, чтобы он останавливался. Она со стоном блаженства выгнула спину, и его ладонь прижалась теснее к ее груди.

Его указательный палец проник за корсаж и погладил напряженный сосок, раз, другой, все сильнее, заставив ее вскрикнуть. Теперь и большой палец последовал за указательным, и он сжал ими сосок.

Наслаждение пронзило Селию, и она, невольно откинувшись, нечаянно задела каблуком его раненую ногу. Он резко втянул в себя воздух.

— Ах, черт! — воскликнула Селия, отрываясь от его губ. Высвободившись из его рук, она вскочила. Он потянулся к ней, но она увидела на его повязке проступившую кровь. Это привело ее в чувство скорее, чем что-либо другое. Он увлек ее в их потайной мир, где существуют лишь чувства, ощущения, которые он вызывал в ней. Но она не могла оставаться там, как бы этого ни хотела. Однажды это уже погубило ее.

— Я… я сейчас позову кого-нибудь, чтобы тебя заново перевязали, — пробормотала она, запинаясь. Джон протянул к ней руки, но она мотнула головой и, повернувшись, выбежала из комнаты. Снова она убежала от него, от могучей связывавшей их силы, но что еще она могла сделать!

Запахнув накидку, Селия пробежала через опустевший зал и поспешила наверх. Мимо храпящих в коридоре слуг — в комнатушку, где уже дремала леди Элисон. Вся дрожа, Селия разделась и, оставшись в сорочке, юркнула под одеяло. Крепко зажмурилась и попыталась заснуть, забыть о Джоне Брэндоне, несмотря на то что ее тело, заново пробужденное к жизни, покалывало иголочками сверху донизу.

— А вы, однако, шалунья, мистрис Саттон, — услышала вдруг она позади шепот и, открыв глаза, обернулась. Элисон смотрела на нее с заговорщицкой улыбкой. — Он вправду настолько искусен в любви, как про него говорят? — прошептала она.

Селия почувствовала, как кровь приливает к щекам. Устыдившись этого, она отвернулась и закрыла глаза, а леди Элисон тихо рассмеялась.

Да, подумала Селия с горечью. Джон Брэндон настолько искусен, что способен погубить любую женщину.

Джон поерзал в седле, стараясь не морщиться оттого, что кожаное седло немилосердно натирало раненую ногу. Давненько он не ввязывался в кабацкие драки, хотя и имел репутацию отчаянного драчуна, и теперь результаты своего буйства он ощущал в разбитых кулаках и ноющей ране на бедре.

И все же оно того стоило, чтобы понять — Селии он по-прежнему небезразличен! Стоило вытерпеть любую боль, если можно вспоминать теперь, как она перевязывала ему рану, присев между его колен. Как целовала его пылко и самозабвенно, словно кроме него у нее нет ничего на свете.

Он и сам чувствовал нечто подобное, когда целовал ее, вспоминая вкус ее губ. Все тогда исчезло, кроме этих губ. И между ними не было никаких преград.

Но это было прошлой ночью, а сегодня при холодном свете дня все виделось совсем иначе.

День выдался дьявольски морозным. Вскоре после того, как путники торопливо перекусили хлебом и сыром, крупными мохнатыми хлопьями повалил снег, в считаные минуты они запорошили их плащи. Вдоль дороги намело высокие сугробы, ветер ледяными иглами впивался в кожу, и даже лорд Дарнли, с лицом в ссадинах, — следами вчерашней потасовки, — был суров и молчалив.

Джон отыскал взглядом Селию, которая ехала в повозке, стиснутая двумя сундуками. На голову она натянула черный капюшон, и он видел только округлость ее бледной щеки. Длинные густые ресницы отбрасывали тени на высокие скулы. Она не отрывала глаз от книги, которую крепко держала руками, затянутыми в перчатки, но за пятнадцать минут ни разу не перевернула страницу. Джон это точно знал, потому что все время не сводил с нее глаз. Но она и не спала — он понял это, глядя на ее напряженные плечи и стройную спину.

Селия ни разу не посмотрела в его сторону, ни разу ни единым жестом не дала понять, что сознавала его присутствие. Снова она возвела вокруг себя оборонительные стены, и подняла перед ним разводной мост. И для них обоих лучше, если он так и останется поднятым. Не стоит бередить старые раны, ни к чему.