Пошел он к выходу, и я вслед за ним. Тут Цинев остановился, вернулся к столу. Вырвал еще один лист из календаря. Написал новые семь цифр.

– Держи, – подал он мне бумажку. – Будут проблемы, любые – звони. Тут домашний телефон. Должок за мной.

* * *

Сопровождающих я попросил доставить меня обратно на Старую площадь в МГК. Благо со всеми этими приключениями я начинал ощущать себя политиком – четко понимал, что о разговоре с Циневым надо доложить Гришину. Очевидно, что Виктор Васильевич сделал ставку на Андропова, раз обратился по моему вопросу сразу в КГБ. Приятно быть на стороне победителя, но проигрыш Щелокова – это еще не решенное дело. Министр через год попробует арестовать Андропова. В Москве даже случится перестрелка между людьми Щелокова и «альфой».

К главе горкома меня провели без вопросов, секретари мигом организовали кофе, Виктор Васильевич демократично усадил в кресле напротив.

– Помощь будет, но какая… – Я развел руками, рассказывая о нашей беседе. За исключением желтухи, само собой.

– Цинев курирует помимо всего прочего «девятку». Попрошу закрепить за тобой пару человек. Походят, поездят недельку. Ты, главное, не пугайся.

– Щелоков будет прикрывать своих милиционеров? – прямо спросил я.

– Цинев сказал? – всполошился Гришин.

– Нет. Сам догадался. Как их, кстати, нашли?

– Дураки между избиениями этого майора дважды вызывали на станцию бригаду медвытрезвителя. Они и опознали убитого по фотографии.

Гришин взял свою чашку с чаем, сыпанул туда две ложки «белой смерти» из сахарницы. Начал размешивать.

– Исчезнуть бы тебе на пару неделек… – Виктор Васильевич бросил ложку на стол. – Нет у меня уверенности, что будут люди из «девятки». Цинев конфликтует с другим замом Андропова – Цвигуном. Тот просто из вредности может завернуть твою охрану.

С паршивой овцы – а политика дело паршивое – хоть шерсти клок.

– У меня заканчивается сессия, – осторожно произнес я. – Хотел с девушкой съездить на Домбай.

– Это хорошая мысль! Очень правильная…

– Поможете с путевкой? Я слышал, там битком на каникулах…

– Сейчас организуем. – Гришин поднял трубку телефона, набрал чей-то номер. – Евгений Александрович, срочно сделай путевку на Домбай от горкома для Андрея Панова и… – «глава Москвы» посмотрел на меня вопросительно.

– Елизаветы Шишкиной. Пятый курс института Сеченова.

Гришин послушно повторил за мной в трубку.

– Это срочно. Да, завтра документы, включая билеты, должны быть в институте. Пусть профком все оплатит – я завизирую.

А «клок»-то может оказаться вполне жирным.

– Пусть в деканате лечфака оставят, – подсказал я.

– Давайте, работайте. – Гришин закончил разговор, допил чай. – Езжай, не тяни. Видишь, какой у нас тут террариум образовался…

Глава 6

У входа в дом стоял незнакомый фургон. И топтались трое крепких мужчин. Я напрягся. Неужели опять менты по мою душу? Так быстро? Затормозил, вгляделся. Не похоже что-то. Мужики в грязных рабочих халатах поверх полушубков, на фургоне написано «Мебель».

– Ты Панов? Из шестьдесят второй? – Один из мужиков заметил меня, затушил сигарету. – Ждем тебя тут уже целый час!

– Допустим, я.

– Тогда принимай.

Мне вручили кипу документов. Накладные на перевозку, чеки…

– Вы грузчики! – сообразил я. – Привезли мебель?

– Да. Куда заносить?

– На последний, девятый этаж.

Грузчики завздыхали.

– Грузовой лифт работает.

– Хозяин, добавить бы надо.

Ну вот, все по советской классике. Пролетариат в борьбе за справедливую оплату труда.

– Добавлю.

Стоило только пообещать – все завертелось. Мужики зашуршали вверх-вниз, и спустя полчаса комплекты были в квартире.

Сначала я перетащил кухонный гарнитур в кухню, а спальный – в спальню. Освободил от упаковки. И передо мной встал во всей красе вопрос о сборке. Благо скрупулезные немцы прислали все чертежи. Не «Икея», но не так уж и сложно. В спальне надо было собрать гарнитур «Мадонна» – кровать, шкаф с двумя отделениями, тумбочки. В состав кухонного гарнитура под названием «Хаскер» входили стулья, новомодный диван-уголок, стол, шкафы – настенные и напольные. А у меня, ко всему прочему, нет ни одной завалящей отвертки. Не говоря уж о дрели и дюбелях. Надо звонить Давиду! Кое за кем нехилый такой должок…

* * *

Сборку мебели мы отметили пивом. Давид помимо отверток привез с собой воблы и несколько банок «Гуса».

– Хороший пивас немцы варят. А у нас – одна моча.

Ашхацава ахнул, когда я смял пустую банку:

– Что ты делаешь?!

– А что?

– Я их хотел выставить красиво на кухне!

– Дава, это не дизайн, а дешевка какая-то. Показать девкам, какое пиво ты себе можешь позволить?

– Да что бы ты понимал! – Давид обиделся.

– Ладно, не дуйся. Обещаю угостить тебя немецким копченым пивом!

– Ты шутишь? Бывает копченое пиво? – Ашхацава мигом меня простил, открыл новую банку.

– В одном немецком городе случился большой пожар. Огонь практически не повредил солод, который хранился в амбаре. Но зерно приобрело характерный аромат дымка. Его потом использовали для варки пива. Ну и результат все немцы заценили…

– И где ты мог его пробовать? – Давид скептически на меня посмотрел. – За границей ты не был, фарца и «Березка» такое пиво к нам не завозит. Я бы знал.

И что отвечать?

– У Шишкиных.

– Да… Папаша Лизы из загранок не вылезает. С одной медицинской конференции на другую прыгает.

– И я скоро буду.

– Врешь!

Пришлось рассказывать Давиду о хеликобактер пилори, показывать статью в журнале.

– Везет тебе, Панов! И Шишкина тебе, и бактерия эта…

– Везет тому, кто сам везет. Запомни, Дава. Ладно, давай закругляться. Иначе завтра будем дышать на экзамене пивасом. Преподы такого не любят.

* * *

Как выяснилось, кроме запаха пива преподы не любят шибко умных студентов. Которые козыряют перед экзаменаторами своими знаниями.

Профессор Степанов с терапии сразу начал меня валить. Придирался по первому вопросу билета, по второму…

– Как вы поступите, если вам будет нужно, чтобы больной хорошо пропотел? – Уже все студенты с потока зло смотрели на экзаменатора, а он все не унимался. Я быстро посмотрел на часы. Полчаса мучает.

– Я дам ему салицилат натрия или ацетилсалициловую кислоту.

– А из народных средств?

– Горячий чай, малина, липовый цвет…

– Ну а если это не подействует?

– Я прибегну тогда к помощи летучих масел, эфира…

– А если этого будет недостаточно?

– Я попробую ртутные препараты.

– А если результата все-таки не будет?

Я скрипнул зубами. Да сколько же можно?!

– Я попробую применить сальсаперель, шафран.

– А если и этого будет недостаточно?

– Я пошлю больного экзаменоваться к вам!

В лектории воцарилось потрясенное молчание. Было слышно, как по стеклу бьется рано проснувшаяся муха. Сейчас мне Степанов ка‐а‐ак врежет! Отправит на переэкзаменовку. Или… Додумать я не успел: дверь зала резко