Может, ему стоило получше узнать ее? Хотя общительность никогда не являлась его сильной стороной — к тому же она была на несколько лет моложе его. Скорее всего, ей будет неинтересно проводить с ним время. Лейвюр тут же мысленно одернул себя за то, что поддался привычному пессимизму.

Выглянув через открытую дверь на улицу, он увидел красный «мерседес-бенц», из которого показался руководитель «Актерского содружества».

— С этим жутким спектаклем позора нам не избежать! — громким голосом сказал Хрольвюр, входя в фойе.

— Мне кажется, все складывается очень хорошо, — мягко заметила Анна.

— Хорошо?! Никогда не получится хорошо, когда пьеса — барахло, а на сцене любители. Но в этот раз, может, и проскочим.

Он снял пальто и автоматически передал его Нине.

— Я припоминаю, как ездил в Эдинбург, примерно в пятьдесят пятом, где читал отрывки из своей книги, и там посмотрел несколько спектаклей на театральном фестивале. Вот это был театр, должен вам сказать, настоящий театр! Иногда я думаю: зачем я только трачу свое время здесь, на этих дилетантов?

Нина взяла пальто и повесила его на вешалку. Прибыли Ульвюр и Пальми. Перед тем как войти, Пальми закрыл зонтик, Ульвюр вошел следом.

— В таком случае, может, тебе стоит уйти, — сказал Ульвюр негромко, но отчетливо.

Хрольвюр обернулся и посмотрел на коренастую фигуру перед ним. В своих круглых очках и черной фетровой шляпе Ульвюр выглядел старым и усталым.

Ульвюр всегда напоминал Хрольвюру деятеля, который путем хитрых манипуляций обосновался в чужом кабинете. Все в нем было так, да не так, включая его непомерное стремление к почету и славе.

— Уйти? Ты в своем уме, Ульвюр? Здесь никто не сможет меня заменить. Мне придется пожертвовать собой, и у меня впереди еще много лет — это тебе надо усвоить, мой дорогой.

Не было никаких сомнений, что Ульвюр намеревался дать достойный ответ. Щеки у него загорелись, глаза сощурились, он сорвал с головы шляпу. Блеснула лысина.

Тем временем Хрольвюр, не теряя самообладания, отвернулся от него и обратился к Нине:

— Не в службу, а в дружбу. Поищи-ка мое пальто, дружок. Я кое-что забыл в кармане.

Нина, не говоря ни слова, протянула Хрольвюру пальто.

Лейвюр заметил, как Хрольвюр вынул из кармана газету, в которую было завернуто что-то подозрительно напоминавшее бутылочку. Затем Хрольвюр вернул Нине пальто и стремительной походкой, насколько это позволял ему возраст, пошел в зал. Хрольвюр не впервые приносил на репетицию бутылочку, но в этот раз он приехал на машине, потому что шел дождь, так что по окончании ему придется просить Анну, которая, как и он, жила на улице Холавегюр, довезти его.

Лейвюр все еще смотрел вслед пожилому джентльмену, когда вошли Карл и Угла. Ульвюр огляделся. Было видно, что он расстроен. Но, изо всех сил стараясь создать впечатление, что ничего не произошло, он хлопнул в ладоши и выдавил из себя улыбку.

— Ну что ж, переходим в зал.

* * *

С того места, где она стояла на сцене, Анна могла видеть Углу и Карла, которые разговаривали в середине зала. Она повернулась к Пальми. Тот казался необычайно озабоченным. Для старого человека он был довольно резвым, подумала она, но возраст все же сказывался и на его лице, и на его движениях. Несмотря на свои годы, он все еще мог считаться красивым мужчиной, а в пору расцвета женщины наверняка сходили по нему с ума. Но почему-то он так и остался холостяком.

Выйдя на пенсию, он поселился в Сиглуфьордюре и коротал холодные темные дни, занимаясь писательской деятельностью.

Неужели она тоже проведет здесь остаток жизни? Был ли какой-то смысл в том, чтобы просить места учителя в школе в этом городе, вместо того чтобы поехать на юг? Она не была полностью уверена в правильности своего решения, но ведь это был ее выбор — остаться тут, вместо того чтобы перебраться в Рейкьявик и там обосноваться. Здесь она проживет в подвале родительского дома еще несколько лет, потом приобретет собственный недорогой дом — она всех тут знала, не будет никаких неожиданностей. Жить одной в Рейкьявике было весело, но это требовало больше ответственности и усилий, чем ей хотелось бы. К тому же родители не хотели, чтобы она уезжала, хотя они никогда этого прямо не говорили.

Она перевела взгляд с Пальми на балкон, откуда Хрольвюр и Ульвюр наблюдали за происходящим внизу. Угла и Карл поднимались на сцену — Лейвюр стоял где-то сзади для подстраховки. Анна чувствовала раздражение каждый раз, когда смотрела на Углу — эту девушку с Западных фьордов, которая украла у нее главные роли. Одна из «понаехавших». А ей лишь остается благодарить судьбу за то, что ее совсем не прогнали.

Анна знала, почему все получилось именно так. Старик Хрольвюр полюбил эту девчонку, которая жила у него в подвале, а потом, после переезда, продолжала регулярно навещать его. Он покровительствовал ей. Анна прекрасно понимала, что это он предложил ей главную роль. Ульвюр был, конечно, режиссером, но это мало что значило. Было ясно, кто на самом деле принимает решения.

Все держалось на властном и решительном Хрольвюре. И это знали все.

Когда зазвонил телефон у него в кармане, он выглядел таким же удивленным, как и она, будто забыл, что у него тоже есть мобильник.

Это дало ей возможность перевести дух и собраться с мыслями. Что будет дальше? Она не могла сообщить ему код от сейфа, не позвонив мужу, и было мало шансов, что он позволит ей это сделать. На самом деле маловероятно, что она сможет что-то понять, даже если ей удастся позвонить.

Теперь от нее не было никакого толку. Может, он все же дождется ее мужа, чтобы заставить того открыть сейф. И может, ее жизнь чего-то да стоит — в обмен на код. Но никакой уверенности в этом не было.

Он говорил по телефону, бросая короткие односложные слова: «Да… Нет… Еще нет».

Один раз он уже угрожал ей смертью. Блефовал или говорил всерьез? Неизвестно.

Она поняла, что сейчас надо на что-то решиться. Он вышел в коридор, чтобы продолжить разговор, она последовала за ним и увидела, что он повернул налево, там находилась комната для гостей и выход во двор. Направо — гостиная и дверь с выходом на улицу.

Она услышала, как его голос удаляется, он, по-видимому, прошел дальше по коридору, ожидая, что она останется там, где была, в каморке без окон.

Словно зверь в клетке.

Она подумала о муже, который был в самолете на пути домой. Что бы он ей посоветовал? Надо что-то делать… Или просто сидеть и ждать?

Она выглянула в коридор. Он стоял к ней спиной. Это был шанс. Броситься бежать и тем самым привлечь его внимание или тихо прокрасться?

Она вышла в коридор, он ее не заметил. Быстро и бесшумно она двинулась вперед. Сердце бешено колотилось, и ей казалось, что он может услышать его стук.