Очередной кошмар. Звенит звонок, школа закрывается на летние каникулы. Я выбегаю в коридор, навстречу своим друзьям, старым и новым, которые собрались у моего шкафчика. Они очень рады видеть меня, но ведь так и должно быть.

– Где ты была, Леле? – кричат они. – Мы так сильно скучали!

– Я только что с урока, – отвечаю я. – Но теперь я здесь!

Мне приходится сдерживать их рукой, как одичалых фанатов, чтобы открыть шкафчик. Но тут и начинается ужасное – дверца шкафчика распахивается, и изнутри вываливается бесконечная груда книг и заполняет весь коридор. Черт побери, нужно побыстрее их убрать, а то мне влетит, или того хуже, люди начнут тонуть.

– Ребята, подождете секундочку? – спрашиваю я. – Я очень быстро все уберу, клянусь.

Я лихорадочно начинаю собирать книги, но стоит мне положить одну стопку в шкаф, как оттуда вываливается еще дюжина, и вот последняя превращается в густую и черную, словно патока, жидкость и заливает мои туфли, в этом сне – от Кристиана Лабутена, а значит, очень дорогие.

Когда я отрываю взгляд от испорченных столь трагическим образом туфель, то вижу, как мои так называемые друзья уходят, они уже в дальнем конце коридора, смеются над чем-то, и все это происходит как в замедленной съемке. Это же кошмарный сон, в конце концов.

И, поскольку это только сон, мне удается угнать автобус как раз вовремя, чтобы встретить друзей у входа в школу. Конечно, они хотят поехать со мной, умоляют меня об этом, но я, показав им язык, уезжаю прочь. Я могу вести себя очень по-взрослому, когда захочу. Так им и надо. Как оказывается, угон автобуса был не очень хорошей идеей, потому что, проучив этих неудачников, я падаю с моста (очень старого моста, под которым мог бы жить тролль) и начинаю тонуть в чернильной ледяной воде. Глубже, глубже, глубже.

В этот миг я просыпаюсь, но уже не кричу. Теперь в жутких кошмарах для меня нет ничего страшного, они стали нормой.

– М-да, – я открываю глаза, – похоже, все правильно.

Вот они, темные времена, друзья мои, очень темные времена.

Мне хочется выпить чего-нибудь крепкого, но в моей комнате нет алкоголя (и я к тому же еще о-о-очень несовершеннолетняя), так что я решаю уйти с головой в искусство.

Да, все верно, под «искусством» я имела в виду свои вайны. И готова назвать их так снова! Искусство – это самовыражение в форме чего-то достойного, способ справиться с тем, что ты жалкий изгой. Я на все сто уверена, что так оно и есть с незапамятных времен. Что ж, раз мне приходится быть изгоем, то я могу документировать свои злоключения и разочарования – может, от этого другим изгоям будет не так одиноко. Жизнь без цели – это никчемная жизнь… разве не так говорят?

Я достаю свой блокнот и приступаю к поиску творческих идей. Если Алексей хочет сняться со мной в вайне, я хочу быть уверена, что у нас получится что-то классное. Что-то впечатляющее. В лунном свете я начинаю корябать: «Девушка, покинутая друзьями, хочет отомстить и угоняет школьный автобус… Как я поведу себя, если мои друзья не станут ждать меня…»

Ох, уже два сорок пять, мне нужно лечь спать до трех ночи, иначе… иначе что? Иначе я опять перепугаюсь, вот что. Завоевывать мир, опубликовывая в Вайне по одному видео за раз – тяжкий труд, девушке надо немного поспать.

Сегодня воскресенье, но не простое, а очень важное. Можно сказать, самое важное воскресенье в истории. Ну, наверное, не для вас, но для меня точно, потому что в это воскресенье я собираюсь позвонить Алексею и придумать с ним план для съемки вайна.

Знаю, знаю, чего так волноваться? Я ему нравлюсь, это мне известно, более того, это он предложил поработать вместе. Но поймите, это моя первая серьезная влюбленность – еще никто и никогда вызывал во мне такую бурю чувств и эмоций. Был один мальчишка, Гарри, и я мечтала, что он пригласит меня на танцы в пятом классе (чего так и не случилось), но то другое! В этот раз у меня гормоны бушуют и вообще.

Сейчас я запрограммирована сомневаться в себе и во всем, что делаю, как только в мыслях всплывает его имя. А это нормально, если девушка звонит парню? Или я должна ждать, пока он сам позвонит? Нет, это ведь была его идея сняться вместе в вайне, разве нет? Значит, следующая подача за мной. Или лучше, если бы подача была за ним? Даже не знаю, я не сильно разбираюсь в спорте, да к тому же в отношениях, может, все наоборот. Так, на чем я остановилась? Ах, да, лучше подождать, пока Алексей сам позвонит мне?

Раздумывая над этим, я чуть не вгоняю себя в паническую атаку. К счастью, есть куча способов потянуть время, а в этом мне равных нет. Я решаю убить одним выстрелом сразу двух зайцев: тянуть время и заодно набираться смелости, чтобы позвонить. Знать бы еще как…

Отвлечься от неприятных мыслей можно, только если заменить их чем-нибудь таким же неприятным. И мне приходит в голову отправиться на пробежку! Я надеваю спортивную одежду «Лулулемон» и пускаюсь трусцой вокруг квартала. На самом деле бегаю я на удивление хорошо. На удивление – потому что трудно на свете найти человека ленивее меня, но у меня длинные ноги и уйма нервозной энергии, которую нужно сжечь.

После одного круга на меня уже начинают действовать эндорфины и адреналин. Я полна бодрости и готова к большему. Отжимания! Подтягивания! Приседания! Прыжки на месте! Я даже прокрадываюсь в папин спортзал в подвале и немного занимаюсь с гантелями в пару кило (я же не чертов Арнольд Шварценеггер). «Так, ладно, – думаю я про себя, – я сильная и независимая женщина, и если я хочу позвонить Алексею, то нужно просто взять и позвонить». Но нет, я не готова.

Запыхавшаяся и потная, я вытаскиваю из-под беговой дорожки блокнот, вырываю желтый разлинованный лист и пишу себе что-то типа сценария: «Привет, Алексей, это Леле. Вот, решила позвонить, узнать, что будешь делать сегодня, а то может, зайдешь, и мы снимем вайн, как и договаривались?»

Довольно просто. Ну да, не Шекспир, конечно, но я ведь хочу, чтобы вышло быстро и безболезненно, а Шекспир явно стремился в точности к обратному. А если Алексей не возьмет трубку? Сообщение оставить? Если оставлю, нужно просто сказать все то же самое? А вдруг я оставлю сообщение, а он его не получит, потому что никогда не проверяет голосовую почту или типа того, стоит ли тогда звонить еще? О, а что, если он получит сообщение, но решит не перезванивать мне? Да, я слишком много думаю, со мной такое бывает. Я жую конец ручки до тех пор, пока не синеют губы. Как мило, Леле, очень мило.

Ого, уже почти полдень. Если я не позвоню сию же минуту, то могу вообще упустить свой шанс. Сейчас или никогда. Собрав всю волю в кулак, я беру телефон и нахожу его номер. Помните времена, когда приходилось вручную набирать чей-то номер телефона? Я нет, по-моему, это стало немодно, когда мне было лет пять. Тихо, тихо, пошли гудки.

– Алло? – отвечает он хрипло и неприветливо.

– Привет, э-э-э, это Леле. Я тебя разбудила? Надеюсь, что нет, но прости, если все-таки да, потому что сейчас почти полдень, и я подумала, что ты уже проснулся. Это не значит, что ты ленивый и любишь долго спать, воскресенье же, я и сама бы, если честно, поспала подольше. Просто мне все снятся кошмары, и я поэтому просыпаюсь рано и потом заснуть не могу. То есть… – Да уж, прямо по сценарию. Господи.