Звонки от родных и близких начались незадолго до шести часов, когда он покинул комфортное такси и с изумлением обнаружил себя в незнакомой местности. Жилмассив «Снегири» – северная точка города. Старые панельки, современные «постсовковые» строения.

– Это я, пап, твоя дочь, – напомнила о себе Маринка. – Помнишь меня?

– Смутно, – признался Максимов. – Ты уже дома?

– Я уже дома. У тебя усталый голос, родитель.

– У меня и вид не лучше, Мариша. Замотался совсем. Извини, я пока еще на работе.

– С чем тебя и поздравляю, дорогой мой. А я накупила чертову уйму продуктов, кое-как доволокла до дома, копошусь, как жук в коробке, и гадаю, что бы из них приготовить. Не надо мной гордиться, папа. Давай-ка живенько домой. И постарайся обойтись без левосторонних движений. Не забывай, что завтра – ночь обманутых ожиданий, а сегодня – укороченный рабочий день.

– Я приду, Маринка, – пообещал Максимов. – Не сегодня, так завтра. Ты только жди.

За Маринкой позвонил Олежка Лохматов. Добежал уже до дома и сел ужинать. Хлебал из котла благополучия. Чавканье неслось на всю городскую сотовую сеть.

– Добрый вечер, Константин Андреевич. Вот, звоню.

– Пришла и говорю, – съязвил Максимов. – Почему не в офисе?

– Помилуйте, Константин Андреевич, – взмолился Олежка. – Я закончил по вашей теме двадцать минут назад. Пока до офиса дойду – седьмой час будет. Чего издеваться-то?

«Только мне положено перерабатывать», – печально подумал Максимов.

– Да и страшно там было, – осмелел Олежка, – вьюга злилась. На мутном небе мгла носилась. Луна, опять же, как бледное стекло.

– Очень артистично, – передразнил Максимов. – Докладывай.

– Опрошены потенциальные свидетели. Маловразумительная тетушка в киоске «Роспечати» остро отреагировала на потерю мной борсетки, предположительно в «Ладе» белого цвета, управляемой прекрасной незнакомкой. Предложила войти в контакт, в смысле, в киоск, налила чаю из термоса. По ходу оживленной и продолжительной беседы выяснилось, что никакой белой «Лады» тетушка не видела, прекрасной незнакомки – тем более, а напоив чаем, зачем-то потребовала мои документы, в чем ей было недвусмысленно отказано.

– Переходи на телеграфный стиль общения, – нетерпеливо перебил Максимов.

– Слушаюсь, Константин Андреевич. Охранник ресторана «Голодный волк» не стал вникать в мои проблемы, а сразу предложил съездить в одно место.

– В какое?

– В ухо. Но я отказался, мне нельзя – наследственный отит. Охранник магазина автозапчастей предложил примерно то же – но в более приемлемой и обтекаемой форме. Разжиться информацией не удалось. Продавщица киоска «Куры гриль», чье окошко выходило аккурат на место стоянки «Лады», кое-что сообщила. В машинах отечественного производства эта симпатичная девушка разбирается мало, но до четырех считать умеет, именно столько передних фар и насчитала на «Жигулях». Две слева, две справа. Машина не очень старая. Можем допустить, что имеем дело с шестой моделью. На окне – чертенок. За рулем – неподвижный женский силуэт.

– Прямо-таки неподвижный, – не поверил Максимов.

– Ну, почти. Она сидела, откинув голову на подголовник, – светлые волосы, возможно, рыжие, воротник мутоновой шубки, плотно облегающий шею. Лица она почти не запомнила, да это и немудрено – расстояние все-таки метров двадцать, и снежок падал, много через него увидишь? Смотрела предположительно туда, где поворот от Казакова в нашу подворотню. А-а, Константин Андреевич, чуть не забыл – женщина курила!

– Сидя неподвижно, – хмыкнул Максимов.

– Так она и сидела неподвижно, – горячо уверял Олежка. – Девица точно отметила этот факт! А огонек сигареты перемещался. Забавно, говорит, было наблюдать – словно робот какой-то курит.

– И эту информацию ты запоминал до шести часов вечера? – сорвался Максимов.

– А кто виноват? – обиделся Олежка. – И что делать? Тамарка сменилась в 13:00 и домой поехала. А живет она, между прочим, в Бердске – полтора часа на электричке. Транспортом вы нас не обеспечиваете. Пока туда, пока обратно, пока нашел…

– Пока лямуры крутил, – вздохнул Максимов. Впрочем, чья бы корова мычала.

За Лохматовым позвонил Вернер и по-военному четко обрисовал ситуацию в юридическом агентстве «Гудвин». Как и всюду – кипят мелкие страсти в стиле кантри и поп. Судя по довольному голосу, ему в этот день удалось и приятное, и полезное. Больше, конечно, первого, чем второго. Кроме того, за бессмысленную информацию пришлось выложить кругленькую сумму, сводив в кафе хорошенькую консультанточку из отдела консалтинга и работы с населением.

– А что ты хочешь, командир, – радостно сокрушался Вернер. – Бесплатно в этой стране только птички поют, и то не все.

Занималось уважаемое агентство именно тем, чем обязано по уставу. Во всяком случае, с фасада. Всевозможные оценки (бизнеса, недвижимости, интеллектуальной собственности), решение споров (жилищных, семейных, налоговых), приватизация, оформление наследства, сделок, документов на земельные участки, восстановление утраченных документов – словом, список на восемь листов. Девушки в агентстве работают, прямо скажем, недурственные, и какого рожна потянуло Кравцова на сторону? Все прилично, чинно и прямо-таки по-европейски. Уходить не хотелось. Представившись корреспондентом одной серьезной газеты (а документов у Вернера – вплоть до справки о белой горячке), он и увел, собственно, хорошенькую работницу, с которой и просидел в кафе, впитывая информацию обо всех подковерных интригах и махинациях, которых в агентстве «Гудвин», помню, как и в любом приличном заведении.

– Сенсационного ничего нет? – спросил Максимов.

– Да вроде нет, – помялся Вернер. – Мутота и сплетни.

– Хорошо, завтра расскажешь. Время будет.

Но не успел он дать отбой, как позвонила Екатерина (сговорились, наверное) и попросила доложить о проделанной работе. Батарейка в телефоне напряглась и сказала: «Хватит».

– Ничего, ничего, – ухмыльнулась Екатерина. – Пару минут продержится.

– Но ты же не занимаешься этим делом, – съехидничал Максимов. – Гуляй, Екатерина. До пятого числа.

– А у меня душа болит за вас, непутевых. Влезете, как обычно, в дерьмо по причине неуемной жадности, а расхлебывать кто будет?

– Мудрая ты наша, – улыбнулся Максимов. – Хорошо, слушай. В данный момент я наблюдаю за окружением клиента. Направляюсь к одной впечатлительной блондинке.

– Тебя поджидают опасности и заболевания, – тревожно напомнила Екатерина. – Презервативами запасся?

– У нее муж, – сурово отбрил Максимов.

– Замечательно. То есть можно без презерватива. Удачи тебе, сыщик.

Последнее слово, как всегда, осталось не за ним. Максимов сплюнул и подался через двор к отдельно стоящему высотному зданию эпохи позднего застоя. В последний вечер перед Новым годом здесь было многолюдно. Весь жилмассив высыпал на улицу. Шум, гам, собачий лай. Ребятня с визгами валилась с горки – кто-то на «поджопниках», кто-то на штанах. Трещали паленые китайские петарды. Дымилась, падая, ракета – разбегались «заряжающие», не зная, куда она свалится. Целовалась влюбленная парочка – девица притоптывала сапожками, намекая, что пора и отвять, а кавалер лапал ее со всей широтой нетрезвой души. Девчонки-школьницы грелись, повизгивая, с бенгальскими огнями в руках. Поддатые бизнесмены тусовались у своих джипов и тоже развлекались. Гогот стоял – как в роте на построении. Гонки на мобильных телефонах: врубаешь вибрацию, кладешь в ряд на покатую горку и звонишь с другого аппарата. Чей быстрее скатится, тот и победитель. Никто в этом городе не работал. Кроме частного сыщика.