Он помахал в воздухе конвертом. Керри увидел на нем свое имя, написанное почерком матери, однако на бумаге не было ни штампа, ни адреса.

– Оно было вложено в другое письмо, с поздравительной открытой для твоей тети, – объяснил Макс, словно прочитав его мысли.

Керри неохотно взял конверт, но распечатывать не стал.

– Спасибо, – поблагодарил он, сложив письмо пополам и сунув его в карман джинсов.

– Ты должен поговорить со своей матерью, – мягко заметил Макс. – Прошло уже столько лет. Время многое лечит.

– Мне нечего ей сказать, а если тот парень все еще торчит у нас, то говорить и подавно не о чем.

– Том не виноват, что умер твой отец. – Макс рассеянно погладил куцую бородку, что всегда служило признаком его озабоченности. Было ясно, что даже сейчас, двенадцать лет спустя, мысль о смерти брата причиняет ему боль. – Ты не можешь винить в этом его или твою мать.

– Я его не виню. Просто он мне не нравится. Скучный ублюдок, больше ничего.

Керри решил не задерживаться в «Яблоне», боясь, что тетя тоже начнет его уговаривать помириться с матерью. Он попрощался с Райтами и отправился домой.

Вернувшись в свою квартиру, Керри положил конверт на журнальный столик. Он долго сидел, глядя на письмо. Может, стоит его открыть и хотя бы узнать, что она там пишет? Просит прощения – или, наоборот, продолжает его обвинять?

Керри знал, что дядя пытается помирить их из лучших побуждений, но чувствовал, что даже сейчас, много лет спустя, он не может говорить с матерью. И неизвестно, сможет ли вообще. Тяжело вздохнув, Керри встал и прошел по коридору в свою спальню. Опустившись на колени у кровати, он вытащил коробку из-под обуви. В ней лежало еще девять запечатанных конвертов. На каждом стояло его имя, написанное одним и тем же почерком. Рукой его матери.

Керри бросил конверт в коробку и задвинул ее под кровать. Последние слова, которые он услышал от матери, навсегда отпечатались у него в сердце.

В последние дни дела в «Морском коньке» шли неплохо, и теперь, две недели спустя, я наконец полностью вошла в колею. Завтраки по утрам пролетали незаметно. Керри и Джо заходили не каждый день, но их появление – я не могла этого отрицать – всегда доставляло мне удовольствие. Единственным мрачным пятном на горизонте оставалась Ройшн.

Иногда мне приходило в голову – может, лучше просто все оставить как есть? Зачем ворошить осиное гнездо? Вдруг Ройшн это надоест, и она отстанет. Но я слишком хорошо знала свою школьную подругу. Она ни за что от меня не отвяжется, тем более теперь, когда у нее есть фотография. Скорее всего, она просто тянет время, выжидая удобного случая.

Я решила, что лучше самой проявить инициативу, чем плясать под дудку Ройшн.

Наступило обычное послеобеденное затишье. Я лениво протирала стойку и переставляла продукты в холодильнике, сдвигая охладившиеся напитки ближе к дверце, а новые бутылки, наоборот, убирая подальше вглубь. Весь вопрос в том, что она задумала. Вряд ли она понимает истинное значение этой фотографии. Может, и догадывается, но это только половина правды. Впрочем, даже если ей известно все, она ничего не сможет доказать. Эта мысль меня немного успокоила.

Дверь кафе открылась, прервав мои размышления.

– Привет, Эрин! Помнишь меня?

Я неуверенно улыбнулась, разглядывая новый призрак из своего прошлого. По крайней мере, этот был не из самых скверных. Бекс не участвовала в бесконечных насмешках в мой адрес, может быть, потому, что училась на год младше. В школе мы не были подругами, но относились друг к другу скорее дружелюбно, поневоле сталкиваясь в таком маленьком городке, как Россуэй.

– Привет, Ребекка, как дела? – поздоровалась я, пытаясь совместить свои воспоминания о Ребекке с ее современной версией: взрослой женщины и мамы.

Керри был прав – Бекс выглядела довольно богемно. Ее волнистые волосы, черные с синим отливом, сочетались со струящейся юбкой в пол. Мыски ее фиолетовых «мартинсов» при каждом шаге вылетали из-под подола, а в руках она держала какой-то пестрый матерчатый ком. Приглядевшись, я увидела, что на самом деле этот ком примотан к ней, и внутри уютно свернулся маленький ребенок.

– Керри сказал, что ты здесь, вот я и решила к тебе зайти. – Бекс доброжелательно улыбнулась. – Меня уже давно не называют Ребеккой, даже мама. Я Бекс.

– Прости, я немного отстала от жизни. Но про твою малышку слышала. Поздравляю. Как жизнь?

– Все хорошо, спасибо. Шторм, садись сюда. – Она пододвинула стул сыну и, поправив сверток на животе, села по другую сторону. – Бриз спит как сурок. Наверное, от свежего воздуха.

Я кивнула и вежливо взглянула на маленькую Бриз, мирно сопевшую в своем теплом коконе. Меня пронзило знакомое чувство – что-то вроде страха и сожаления, – когда я увидела милое личико девочки и нежный взгляд Бекс.

– Она просто чудо, – сказала я и, отступив назад, достала блокнот и карандаш. – Что будешь заказывать?

– Черный кофе для меня и молочный коктейль для Шторма. – Бекс пробежала взглядом по меню. – Пожалуй, побалую себя булочкой, а Шторму возьму печенье.

Я записала заказ.

– Ладно, сейчас сделаю.

– Как твой папа? – спросила Бекс. – Я слышала, что с ним случилось.

– Все так же, – ответила я, тронутая ее вопросом. – Его держат в искусственной коме. Врачи ждут, когда спадет отек. Сделали томографию мозга, но результаты пока неопределенные. Говорят, сейчас ему больше всего нужен отдых. И потом, у него проблемы с дыханием. Он на вентиляции легких. Боятся, что сам он не справится.

– Сочувствую, – кивнула Бекс. – Все равно я рада тебя видеть, даже в этих обстоятельствах.

Я улыбнулась. Бекс нравилась мне все больше.

– Спасибо.

– Чем ты занималась после отъезда? Слышала, жила в Лондоне? – спросила Бекс.

Хорошо, что она сменила тему.

– Да, переехала к своей сестре, Фионе. Поступила в колледж и окончила курсы косметолога, потом сменила пару работ, пока не устроилась туда, где работаю сейчас, – в оздоровительный центр.

– Значит, это не совсем то, к чему ты привыкла, – улыбнулась Бекс, кивнув на помещение кафе.

– Конечно. Я просто помогаю, пока не поправится папа. На работе мне нашли замену, но не знаю, долго ли это продлится.

– Ты не хочешь вернуться насовсем?

Она говорила об этом с легкостью. Не то что другие посетители. Они словно выносили обвинительный приговор, как только узнавали, кто я. Как будто уехать из городка было страшным преступлением.

– Вернуться? Вряд ли. – Это было еще мягко сказано. – Мне не нравится жить в провинции, по крайней мере, в Россуэе.

Бекс понимающе кивнула.

– Да, иногда тут немного тесно.