От этой мысли рвало башню, и мир светился, как новогодняя ёлка. Остались сущие пустяки: немного подождать, пока Юля не поймёт, что вытянула счастливый билет. То есть меня. В том, что это так, я не сомневался.

Никогда не был самонадеянным ослом, пупом земли, вокруг которого вращались все и вся. Поэтому подобные мысли – не эгоизм, а предчувствие, стойкое ощущение правильности всего происходящего.

Оставалось лишь несколько незначительных «но». Одно из которых – мой брат Павел. Точнее, он и был основным источником некоторых моих опасений или страхов.

Мы никогда с ним не делили девушек. Вкусы отличались, темпераменты, сферы общения. Он личность публичная, я, по меркам общества, очень замкнутый и необщительный человек.

Юля пришла на день рождения к Пашке. Значит они где-то пересекались. А что если ей нравится именно мой взбалмошный, очень целеустремлённый и, что греха таить, очень обеспеченный Павел Костров?

В то, что она охотница за миллионами я не верил, но и слишком наивным в свои тридцать пять не был.

Она поменялась с «подарком» местами. Зачем? Какую цель преследовала? Чего хотела на самом деле?

Все эти мысли немного отравляли моё искристо-радужное настроение. И у меня оставался пока лишь один выход: быть Пашкой. До выяснения всех скользких моментов.

Мне не хотелось, но, скрипя зубами и сжав сердце в кулак, я признал «производственную необходимость». Поэтому – снова одинаковая одежда, опять Пашкина причёска и самое неприятное для меня – замена очков линзами.

Я очкарик. Пашка – нет. И кто повнимательнее, тот мог по этому незначительному штришку разоблачить обман. Но обычно нас путали. Мы всех путали, хоть по сути были похожи друг на друга, как свинья на коня.

Вот с такими мыслями я подкатил к «Солнечному компасу» – компании, где работала моя девушка. И первый, с кем я столкнулся, был он – моя копия, брат-близнец с очень злой мордой.

Вначале он споткнулся. Затем преисполнился мрачной решительностью.

– Гляжусь в тебя как в зеркало, – прошипел он яростно, абсолютно не скрывая свой дурной нрав. – Ты что здесь забыл, Егор?

Нужно сразу расставить все точки, запятые, тире и прочие знаки препинания. Иначе гитлер капут, караул, руки вверх и спасайся, кто может.

– Это я хочу тебя спросить, Павел Дмитриевич: не попутал ли ты место встречи? Не потерял ли свой органайзер? Не устроила ли Сонечка тебе взрыв на макаронной фабрике?

Руки так и чесались схватить его за пиджак-близнец и встряхнуть как следует.

У Пашки лицо перекосило. Кто в курсе, те знают, что с ним это случается: он боевая машина, конечно, и солдат любви отменный, однако, при всей его организованности, случается, путается в расписании, а иногда бывает непунктуальным. Поэтому мой великолепный брат намёк понял. Он вообще у нас очень умный и сообразительный.

– Я не позволю тебе наделать глупостей! – заявил Пашка самоуверенно.

– Аналогично. Позволь мне самому разобраться с моей жизнью, моей девушкой, что ждёт моего ребёнка.

– Да нет там никакого ребёнка! – плюнул в сердцах Пашка. – Морочит она голову – зуб даю!

– Если будешь разбрасываться зубами, скоро будешь ходить как младенец – с голыми дёснами. Поэтому садись в машину, езжай по важным делам и не лезь, куда не просят. А вечером мы договорим.

Пашка ещё раз плюнул. В сердцах и от души. Пусть хоть заплюётся, как верблюд, лишь бы не вмешивался, куда не просят.

Я дождался, пока он сядет в машину и уедет. И только после этого со спокойной душой переступил порог здания, где располагался «Солнечный компас». Настала пора выйти из тени прямо на подмостки.

Актёр из меня так себе, но, кажется, я с удовольствием сыграю эту роль.

За секунду до взрыва

Юля

Он развёл меня на эмоции. Ему удалось! Обычно я ни на какие провокации не ведусь, иначе не была бы тем, кем я сейчас являюсь. Женщине в мире бизнеса удержаться гораздо сложнее. Ей неохотно прощают промахи. Хотя, конечно, многое по обстоятельствам. Но я свой путь прокладывала самостоятельно, без поддержки спонсоров и толпы любовников.

Я тяжело вздохнула. А ведь у меня могли быть и те, и другие. А я выбрала Кострова, потому что, видишь ли, у меня биологический цикл для зачатия совпал. Пальцем в небо, как говорится.

Элька предупреждала? Да. О том, что он хам и бабник. И вот. Вместо того, чтобы работать, сижу, голова им забита по самый хвостик.

Как в нём уживались разные люди – понятия не имею. Но то, что я понять не могу этого человека – безусловно.

Я вздохнула, отпила чая с мятой. Сбежав из столовой, я уединилась в своём кабинетике – очень скромном и непритязательном (Вадя всё же у нас посолиднее да и, что уж – поважнее даже в плане нашего совладения. Ненамного, но перевес преимуществ налицо), и решила переждать, пока уляжется буря внутри.

Больше всего я жалела о брошенном обеде. Супчик словно в бездонную бочку провалился. А там ещё спагетти под соусом остались, мясо и салат, сок и пончики, что тают во рту. А нас, между прочим, трое. И мы почти голодные! Так жалко себя стало, хоть плачь.

И на этой драматической ноте вдруг кто-то осторожно постучал в дверь. Я даже рот открыть не успела, как она распахнулась, являя очам всё того же Кострова.

То, что он постучал, само по себе удивительно. А то, что заявился – нет. Он же теперь почти хозяин Вадиной половины, имеет право оглядывать владения и челядь. Применять на себя функции нового барина. Захочет – по загривку приласкает, а нет – выпорет на конюшне.

Мысли мои потекли не в том направлении, и внутри сладко ёкнуло, когда я представила, чем можно заняться с Костровым на сене.

Ёлки-палки, я почти мать двоих детей, куда меня несёт? В какие дали? Да ещё с Костровым. С этим неврастеником в разведку и в космос категорически нельзя – если не предаст, так точно запорет любую операцию своей несдержанностью.

– Юлия Сергеевна, можно? – сама невинность и простота! На лице Кострова – умиротворение и благодушие.

– А почему не с ноги? Вам бы этот стиль больше подошёл. Точнее, идеально вписался в образ крутого перца.

Павел Дмитриевич вошёл внутрь и закрыл за собой дверь. Деликатные, но очень уверенные действия. Я так увлеклась его разглядыванием, что пропустила сигнал тревоги. Да что там – вой сирены, предвещающей беду, не услышала.

Как бы это помягче сказать?.. Меня накрыли эмоции. Не могу объяснить точно, но, кажется, гормоны – это ужасная штука, которая пагубно влияет на не привыкший к его скачкам и выкрутасам организм.

Меня тянуло к Кострову. Неимоверно. Вот в столовой он раздражал – я его убить готова была, порвать на клочки. А сейчас… он меня волновал. В животе слоноподобные бабочки размером с кулак выплясывали дикий канкан.