— Я… Да, мне нужно с ней встретиться, — признала Эсме. — Но мы не виделись уже несколько лет.

— Она уехала с дочкой, которая была в интересном положении, — сказала женщина. — Один ребеночек начал болеть. Потом появилась двойня. А дальше, как говорит Бесс, одно тянет за собой другое. Но так как она не отказалась от дома, значит, еще возвратится.

Сорча на руках у Эсме начала вертеться.

— Яблоко, Мей, — потребовала она. — Дай яблоко! Женщина вынула из корзины яблоко и протянула ей.

— Какая хорошенькая девочка, — сказала она, расплываясь в улыбке. — И такие необыкновенные голубые глазки! Ты это хочешь, дитя?

Сорча взвизгнула от восторга, растопыривая и сжимая в кулачок пальчики, как она уже проделывала утром, когда ей понравились часы Меррика Маклахлана.

— Спасибо, но лучше не надо, — сказала Эсме. — Право, лучше не надо.

— Отчего же, пусть возьмет, — сказала служанка, вкладывая красное яблоко в маленькие протянутые ручки. — Я только что с Шепердского рынка, так что яблоко свежее.

Опасаясь буйного нрава Сорчи, Эсме поблагодарила женщину. Та улыбалась Сорче.

— Какой красивый ребенок! — продолжала она. — Теперь о леди Таттон. Если хотите, я могу передать что-нибудь Бесс.

Эсме обрадовалась.

— Письмо, — торопливо сказала она. — У меня с собой письмо для леди Таттон. Будьте так добры…

Женщина смотрела сочувственно.

— Хорошо, я передам его Бесс, мэм, но, насколько я знаю…

— Да, да, я понимаю, — сказала Эсме. — Ее не ждут. Но все же попросите миссис Финч оставить письмо до ее возвращения. Не важно, когда она появится.

Женщина взяла письмо, которое Эсме извлекла из кармана.

— Может быть, она отправит письмо ее светлости, если хотите?

Эсме покачала головой.

— Это займет месяцы, а я уже послала два письма, но так и не знаю, дошли они или нет.

Женщина сочувственно кивнула и снова обратила свое внимание на Сорчу, которая уже впилась маленькими зубками в сочную мякоть яблока.

— Ах, какие глазки, — сказала она еще раз. Затем понимающе взглянула на Эсме. — Достались со стороны отца, конечно?

— О да, — устало ответила Эсме. — Безусловно. Со стороны отца.

Аласдэр прислушался к дыханию спящей Джулии: оно было спокойным и ровным все эти несколько часов. Звук ее дыхания действовал на него успокаивающе. К нему сон не шел. Он отошел от кровати и устроился в шезлонге у окон, чтобы не потревожить спящую. Он смотрел вниз, на Бедфорд-плейс, — там полицейский в синем мундире степенно прохаживался в свете газовых фонарей, — когда услышал, что дыхание Джулии изменилось.

— Аласдэр? — сонно проговорила она, приподнимаясь на локте. — Аласдэр, который час, дорогой?

— Около четырех, наверное, — отвечал он рассеянно. — Я разбудил тебя, милая?

Джулия встала и пошла к нему, кутаясь в халат.

— Что случилось, Аласдэр? — спросила она. — Обычно ты спишь сном невинного младенца.

Он засмеялся.

— Господь Бог в конце концов решил исправить эту ошибку, — отвечал он. — Полночи прошло, а я так и не заснул.

— Мне жаль, — сказала она. — Боже, ты куришь. Не рано ли для тебя?

— Или поздно, все зависит от точки зрения. — Он притянул ее за руку и посадил на шезлонг возле себя. — Извини, Джулия. Мне погасить?

— Ты знаешь, не надо. — Она подтянула под себя ноги и прикрыла их халатом.

Джулия была пухленькой, хорошенькой, добродушной, и с момента их знакомства, которое состоялось несколько месяцев назад, Аласдэр был рад каждой минуте, проведенной с ней.

— Тебе понравилось, как они сыграли, моя дорогая? — Он стряхнул пепел с конца сигары. — Я считаю, что твоя подруга Генриетта Уилер была великолепна.

— Фи, Аласдэр! — произнесла Джулия. — Ты вообще никогда не замечал ее.

— Но не тогда, когда мы специально пошли посмотреть на нее.

Джулия провела рукой по его щеке.

— Тогда быстро скажи, какая у нее была роль?

При свете луны выражение досады на его лице не осталось незамеченным.

— Я… ну, ты права, Джулия, — признался он. — Боюсь, мои мысли витали где-то далеко.

Джулия дружелюбно пожала плечами.

— Это не важно, но послушай, мой мальчик. Прежде чем ты растворишься в ночи, мне нужно рассказать тебе кое-что.

Аласдэр погасил сигару. Внезапно он перестал получать от нее удовольствие.

— Мне тоже есть что рассказать тебе, Джулия. Пожалуйста, позволь мне начать первому.

— Ну конечно, так я и знала! — В голосе Джулии послышалась ирония. — Как ее зовут? Уверена, что она вдвое моложе меня и весит в два раза меньше.

Аласдэр скривился.

— Боюсь, различий гораздо больше, — признал он. — А зовут ее Сорча.

— Так она шотландка! — воскликнула Джулия. — Понятно, мой мальчик. Я всегда говорила — держись своих. Тогда расскажи мне, как долго ты знаешь свою Сорчу?

К тому времени, когда Аласдэр закончил отвечать на этот вопрос, над крышами Бедфорд-плейс занималась заря. Джулия давно пересела за прикроватный столик и налила Аласдэру его любимого виски, которое всегда держала в доме на случай его прихода. Когда он закончил свой рассказ, она налила виски и себе.

— Боже мой, — прошептала она, поворачиваясь к Аласдэру. — Ты действительно думаешь?..

Аласдэр сидел, подперев голову рукой.

— Джулия, у меня остались самые смутные воспоминания, — заговорил он. — Будто я делаю что-то такое, о чем утром буду жалеть, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— О, очень хорошо понимаю, — сказала она сочувственно. — Но, Аласдэр, ты так часто поступаешь опрометчиво, что это могло быть что-то совершенно другое.

Он покачал головой.

— Ребенок как две капли воды похож на моего брата Меррика.

У Джулии вырвался короткий смешок.

— А эта молодая женщина, сестра. Что она? Аласдэр простонал.

— Она сама почти ребенок.

— В самом деле? И сколько ей лет?

— Ну, наверное, семнадцать. Нет, подожди. Она сказала— двадцать два.

Джулия засмеялась.

— Бог мой, Аласдэр! Она взрослая женщина!

— Едва ли. Крошка, даже в промокшей насквозь одежде, не будет весить и сорока пяти килограммов, и она простодушна, как только может быть простодушна девушка из Шотландии.

Джулия пожала плечами.