— Я попросил вас оставить меня в покое.

— Хорошо, мистер Уайлдер, — вздохнув, проговорил незнакомец. — Я вижу, вы еще не готовы меня выслушать. Но позвольте дать вам совет. Знаю, вы мне не доверяете. И не сомневаюсь, что вам кажется, будто среди ваших знакомых есть люди, на которых вы можете положиться. — Он чуть склонил голову набок. — Однако до конца разобраться в чужой душе невозможно, мистер Уайлдер. Свои самые сокровенные секреты люди хранят очень старательно и никогда никому не открывают. Все чего-то ищут. По крайней мере я сказал вам то, что хотел.

Тревис понял, что задыхается. Несмотря на поздний час, стояла страшная, невыносимая жара. Что пытается сказать ему этот странный человек? Но тот лишь кивнул и повернулся к своему фургону. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Тревис поднял руку.

— Подождите…

Его слова утонули в реве двигателя, ворвавшемся в тишину ночи.

Тревис поднял голову и увидел, как ослепительно белый луч прорезал ночной мрак. Он прикрыл глаза рукой, а когда опустил ее, увидел мотоцикл. Дейдра открыла визор шлема, в неоновом свете сверкнули зеленые глаза.

— Тревис, садись!

Он стоял, не в силах пошевелиться, но уже в следующее мгновение страх и потрясение столкнули его с места, и он выскочил на тротуар.

Светловолосый незнакомец рассмеялся и, перекрикивая рев мотора, заявил:

— А вот та, что ищет даже сейчас!

Тревис бросился к Дейдре.

— О чем он?

— Не слушай его, Тревис, — сурово проговорила она. Тревис искоса посмотрел на незнакомца. Тот упер руки в бока, лицо его посерьезнело.

— Не забудьте то, о чем я вам сказал, мистер Уайлдер.

— Что происходит? — спросил Тревис, повернувшись к Дейдре.

— Поедем со мной, если хочешь понять.

Несколько коротких мгновений Тревис не мог пошевелиться, казалось, его пригвоздили к месту два взгляда — Дейдры и странного незнакомца.

Однако до конца разобраться в чужой душе невозможно…

Сбросив оцепенение, Тревис уселся на сиденье мотоцикла. Едва он успел обхватить Дейдру за талию, как она нажала на стартер и машина сорвалась с места. «Харлей» устремился вперед, точно разъяренный китайский дракон, оставив позади только мрак и пустоту.

Дейдра выключила двигатель, и мотоцикл остановился. Тишина тут же окутала ночь, точно мягкое бархатное покрывало. Трсвис откинул с лица волосы, спутанные ветром, и увидел испещренное сумеречными тенями здание бывшего оперного театра.

Оно давно пустовало, но во времена своего расцвета театр принимал знаменитых теноров и сопрано Европы, а еще поговаривали, будто бы сам президент Мак-Кинли смотрел здесь парижское шоу со стриптизом. Но даже и сейчас, старое и давно заброшенное, здание поражало своей элегантностью и изяществом, а колонны в стиле греческого Возрождения матово поблескивали в свете уличных фонарей.

Около часа они мчались вперед по пустынным дорогам; Тревис сидел, прижавшись к Дейдре и боясь пошевелиться, но в какой-то момент они, видимо, свернули, поскольку остановились в конце Лосиной улицы, не больше чем в полумиле от салуна. Тревис разжал руки и с трудом слез с «харлея». Ему казалось, что мир продолжает стремительно проноситься мимо, ускользает из-под ног. Впрочем, может быть, так и было.

Дейдра легко соскочила с мотоцикла, одновременно умудрившись снять шлем. Потом тряхнула короткими черными волосами и посмотрела на Тревиса.

— Как ты, в порядке?

Первые слова с тех пор, как она велела ему сесть на мотоцикл. Тревис собрался ответить, но понял, что не может найти подходящих слов. В данный момент он не слишком отчетливо представлял себе, что значит в порядке. Дейдра отвернулась и принялась всматриваться в ночной сумрак. Неожиданно Тревис подумал, что она, похоже, лучше него знает, что происходит.

— Почему здесь? — окинув взглядом останки оперного театра, спросил он.

— Ты должен кое с кем встретиться.

С этими словами Дейдра начала подниматься по широкой мраморной лестнице. Тревис стоял на месте, не зная, что делать. Когда-то, во время представления диковинного «Апокалипсического шоу», брат Сай сказал ему, что у человека всегда есть выбор. Сейчас у Тревиса возникли сомнения относительно справедливости его слов.

Тревис догнал Дейдру, когда та остановилась перед дверью.

— Закрыто, — сказал он. — Театра больше нет…

Он замолчал, увидев, что девушка достала из кармана какое-то пластмассовое устройство в форме речного камушка. Нажала на кнопку, послышался щелчок, и одна из двойных дверей чуть приоткрылась. Дейдра убрала устройство в карман и вошла внутрь. Тревис вздохнул и последовал за ней в холл.

Они быстро миновали темный участок и вскоре подошли к границе громадного открытого пространства. Глазам Тревиса предстал океан потрепанных облезлых кресел, дальше виднелась сцена, залитая ярким светом единственного прожектора.

Дейдра облокотилась о резные перила.

— Они нашли его, — сказала она, и ее голос гулким эхом разнесся по пустому залу.

Тревис не понял, к кому она обращается, но уже в следующее мгновение со сцены ответил голос, усиленный акустикой оперного театра.

— Философы будут недовольны.

Дейдра так сильно сжала перила, что побелели костяшки пальцев.

— Плевать на Философов.

Смех, прозвучавший в ответ на ее слова, прокатился по зрительному залу.

— Будь осторожна, Дейдра Атакующий Ястреб. У Философов везде уши. Не стоит забывать об этом.

Из окутанных тенями кулис в круг света вышел какой-то человек.

— Добро пожаловать, Тревис Уайлдер.

Тревис тряхнул головой в надежде, что мысли хотя бы немного прояснятся, внутри у него все похолодело. Боги, складывается впечатление, что его знает целая куча незнакомых ему людей. Кто они такие? Он посмотрел на Дейдру, но та не сводила напряженного взгляда со сцены. Неожиданно она тоже стала ему чужой.

— Чего вы хотите? — спросил Тревис и удивился тому, как его неуверенный, дрожащий голос взмыл к самому потолку зала.

— Помочь, — ответил незнакомец.

Тревис вздохнул. Несмотря на волнение, он заметил, что тот не сказал: «Помочь тебе».

— Идем, Тревис, — прикоснувшись к его руке, позвала Дейдра и зашагала по проходу к сцене.

Тревису ничего не оставалось, как последовать за ней.

Пока они шли к сцене, незнакомец удобно устроился на краю оркестровой ямы. Тревису показалось, что он его ровесник, лет тридцати или немногим больше — судя по седым прядям в черных кудрявых волосах. Чувственные губы, орлиный нос, многодневная щетина. Он был в мятых хлопчатобумажных брюках и белой полотняной рубашке с закатанными рукавами. Незнакомец ужасно напоминал киногероя из какого-нибудь черного боевика 40-х годов. На сцене рядом с ним лежал плотный конверт.