– Хорошо, пусть будет ложь. Вы правы, я сдаюсь, – выпалила и, отступив, присела обратно.

Флоренция захлопала глазами в недоумении. Неуверенно встала и посмотрела на меня. А я на неё.

– К заходу солнца здесь будут вампиры, уходите, пока есть ещё время, – проговорила я спокойно и удручённо.

Бабуля нахмурилась, плюнула мне в клетку и с гордо поднятой головой ушла наверх, скорее всего докладывать, что выдержала испытание веры.

Эльвира не заставила себя долго ждать. Вторая старшая сестра показалась буквально через несколько минут.

– А тебе чего? – Ухмыльнулась я.

– О, Четвёртый, испытай меня, – помолилась в пустоту и эта.

– Ладно вы уже старые, вас не жалко. Но девочек – то уберегите, – произнесла я на выдохе и добавила, скрипя зубами: – На окраине леса, совсем рядом с монастырём есть поваленное трухлявое дерево, около него ищите кучу с ветками свежесрубленными, под ними спит монстр, вампирская гончая, которая пробудится с заходом солнца. Не верите мне, проверьте следы. При свете дня вы легко сможете его прикончить, достаточно убрать насыпь.

– Нет! Не будем, не пойдём! – Выпалила старая овца.

– Ну тогда вам всем конец, – хмыкнула я и добавила: – Испытание веры – это не всегда отрицание. Иногда это и отрицание отрицаний. Или если переводить на простой язык: отказ от бездействия.

– Нет, я буду бездействовать, буду бездействовать! – Затараторила бабка.

– Ты дура что ли? – Вскочила я и рванулась к клетке. – Старая маразматичка!!

Бабка с криками умчала прочь, выронив свечу. Сверху что – то упало со звоном, запричитали монашки. Грохнул подвальный люк, и звуки резко стихли.

Больше никто не осмелился «испытать свою веру». И тем более принести мне чёрствый хлеб с водой. Вскоре пришлось доедать старый с обеда. И думать о том, что всё это мы уже проходили. И темницы с крысами, и полная безысходность, и чувство, когда рушится мир. Сейчас – то всего лишь монастырь, которому недолго жить осталось.

Но совесть моя чиста – я сделала, что смогла, и даже больше.

– Вижу, что освоилась, – раздалось с сарказмом!

Я подняла глаза, и увидела Беатрису в чёрном балахоне, сидящую уже какое – то время на корточках напротив моей клетки!

Сердце сжалось в груди. Вот и всё.

– Беатриса не надо…

– Мы договаривались, – перебила вампирша резко и добавила с саркастическим оскалом: – Но ты, как, впрочем, и предполагалось, попала в очередную передрягу.

– Я ж не знала, что здесь всё так сложно.

– Это человеческие фанатики, вечно слабые и безвольные, не могут отступить ни в лево, ни в право. А ты о чём думала, когда ставила под сомнение их веру?

– Ты уже всё выяснила, ну замечательно, – выдохнула я, сжимая зубы от злости. – Выпускай меня, и пойдём скорее отсюда.

– Ты остаёшься, – бросила вампирша, поднявшись.

В груди похолодело.

– Эй, Беатриса, ты что такое говоришь? – Ахнула я.

– Мне спокойнее будет, если ты останешься пока здесь, под присмотром моих новых слуг, – усмехнулась древняя.

– И давно ты это задумала? – Опешила я.

– С самого начала, – бросила Беатриса с ухмылкой, собираясь уже уходить. – Упрятать тебя в монастырь – лучшая альтернатива в этом сложном любовном треугольнике. Когда Рикард будет свободен, он обязательно поинтересуется, где ты. Я с превеликим удовольствием покажу ему то, что от тебя останется. Ведь у людишек есть странная особенность – терять свою красоту при любых даже самых мелких неприятностях, таких как голод, крысы вокруг, болезни всякие противные с выпадением волос и зубов. Быть может, когда он увидит тебя другой, его сердце уже не воспылает, как прежде.

– Подлая, я ж тебе жизнь спасла… – прошипела, кипя от злости.

– Я расплатилась стократ уже, дура ты жалкая, – хмыкнула вампирша и добавила с цинизмом: – ты когда «Моё» произносишь, думай, чем ты расплачиваешься, идиотка.

– Здесь не было королевы, да? – Осенило меня.

– Нет, конечно, я просто сыграла на твоей сердобольности и доверчивости. Обвела вокруг пальца, как несмышлёное дитя. Обожаю так делать, – хихикнула стерва и сдулась ветром, будто её здесь и не было.

– Беатриса, тварь такая, это война! Слышишь?! – Рявкнула ей в след, но ответа уже не последовало.

Борясь с крайней стадией бешенства, я колотила руками и ногами по клетке, пока не ушибла палец до острой боли. Именно боль и взбодрила, заставила собраться и пораскинуть мозгами.

Лера думай… думай, доверчивая и глупая. Я всегда такой была, кто ж спорит. И жизнь била постоянно за это. Но в итоге именно такая жизненная позиция привела меня к знакомству с Эреем Авелем, к выживанию и спасению дорогих и любимых. Не всех, а точнее двух.

На глаза попался подсвечник, что выронила Эльвира. Недолго сомневаясь, я попыталась его подцепить и подтащить ближе. Ни длины руки, ни ноги не хватало. Тогда я использовала верёвку и дощечку, что принесла с хлебом и водой Катерина. Кое – как, не без удачи, я всё же зацепила с десятого броска этот несчастный подсвечник и подтащила на расстояние вытянутой руки.

Взяв увесистую штуку в руку, я оценила плотность его основания, то ли из бронзы, то ли из олова выплавлен. Выбрав кирпичи послабее на вид, я стала выскребать на стыках цемент уже поактивнее, нежели с той писюлиной, что была прежде.

Вскоре первые куски кирпичей посыпались, как миленькие. И я, полная энтузиазма, заработала на пределе сил. Не прошло и десяти минут, как первый кирпич был полностью удалён, за ним сразу подались и два, что были выше. Их вытащила уже руками. За первым слоем кирпичей имелся второй, но это меня не пугало. Ещё минут пятнадцать я ковырялась, вытащив два кирпича, что были ниже. А затем вся верхняя половина стены неожиданно обвалилась.

Большая часть кирпичей провалилась наружу, но один прилетел мне прямо на носок. Я стиснула зубы, чтобы не орать, хотя следовало бы выпустить пар. Всё равно шум от обвала был громче. Образовавшийся проход оказался достаточным, чтобы перелезть. И без каких – либо сомнений я двинулась из камеры.

В соседнем помещении, куда я собственно и вывалилась, оказались выложены в три ряда массивные бочки с вином, из некоторых сочилось красными струйками. Сперва решила, что стоит затаиться, дождаться, когда какая – нибудь монашка спустится, чтобы покормить узницу, и я сумею вырваться через открытый люк. Но это было рискованно, из – за возможных жертв.

Люк с лестницей наверх я разглядела в смежном помещении. Но был и другой вариант, который стоило рассмотреть. Деревянная стена с противоположной стороны сразу вызвала интерес. Оттуда поддувало. Едва – едва, но я чувствовала свободу. И поэтому решилась.

Доски отковыряла легко, они практически сгнили. За ними шёл тоннель, уводящий под небольшим градусом вниз. Стены из кирпича, по краям подпорки, шириной не более полутора метров не вызывал клаустрофобии и вполне подходил для меня. И я двинулась. Спустя десяток шагов тоннель заворачивал и уже не был так облагорожен, как прежде, кирпич сменился землёй и валунами, которые торчали из стен и пола. Зато тоннель превратился в пещеру, что оказалась значительно шире.