– Лучше, чем мои? – спросила Лоскутушка.

– Лучше, чем мои? – вторил ей Стеклянный Кот. – Мои, между прочим, розовые, и все могут видеть, как они работают.

– Мозги Страшилы вы не увидите, – сказал Косматый, – но они работают очень даже неплохо.

– А где он живет? – спросил Оджо.

– У него прекрасный замок в Стране Мигунов, неподалеку от замка его старого приятеля, Железного Дровосека, но он часто приезжает в Изумрудный Город повидать Дороти, которая живет в королевском дворце.

– Тогда мы и спросим у него насчет колодца, – сказал Оджо.

– А что еще нужно Кривому Колдуну? – осведомился Косматый.

– Капля масла с тела живого человека.

– Но этого не бывает.

– Я тоже так думал, – сказал Оджо, – но Кривой Колдун уверил меня, что если бы этого не было, то в рецепте снадобья об этом не было бы ни слова. Раз так, то мне надо во что бы то ни стало отыскать эту каплю.

– Я, конечно, желаю тебе удачи, – проговорил Косматый, недоверчиво качая своей косматой головой, – но думаю, что задача перед тобой трудная. В живом человеке есть только кровь, а никакого масла нет.

– А во мне – вата, – сообщила Лоскутушка, пританцовывая.

– Я в этом и не сомневаюсь, – сказал Косматый. – Ты просто прелесть и такая красавица, какую можно только скроить из лоскутков. Если тебе чего и не хватает, так это умения держаться с достоинством.

– Ненавижу умение держаться с достоинством! – фыркнула девушка, подбрасывая камешек высоко-высоко и пытаясь затем поймать его на лету. – Половина дураков и все мудрецы держат себя с достоинством, но я не принадлежу ни к тем ни к другим.

– Она сумасшедшая, – пояснил Стеклянный Кот.

– Она восхитительна! – засмеялся Косматый. – Я уверен, что она понравится Дороти, а уж Страшиле и подавно. Так вы, значит, направляетесь в Изумрудный Город?

– Да, – ответил Оджо. – Я думаю, лучше начать с него. Ведь там растет клевер-лпестилистник.

– Я пойду с вами, – сказал Косматый, – и буду показывать вам дорогу.

– Вот спасибо! – обрадовался Оджо. – Но мы не нарушили ваши планы?

– Нет, – отвечал Косматый. – Я бродил просто так. Всю свою жизнь я был бродягой, и, хотя Озма и отвела для меня роскошные покои в своем дворце, время от времени меня охватывает тяга к странствиям и я пускаюсь в путешествие по стране. На этот раз я покинул Изумрудный Город несколько недель назад, а теперь, повстречав вас, я с удовольствием провожу вас в столицу Страны Оз и познакомлю со своими друзьями.

– Очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил его Оджо.

– Надеюсь, ваши друзья не из тех, кто держится с достоинством? – спросила Лоскутушка.

– Кто держится, а кто нет, – последовал ответ. – Я не критикую своих друзей. Если они настоящие, верные друзья, то пусть ведут себя так, как им больше нравится.

– Разумно, – признала Лоскутушка, качая своей смешной головой в знак одобрения. – Но давайте двигаться, надо поскорее попасть в Изумрудный Город. – И с этими словами она, приплясывая, пустилась по дороге, а потом остановилась, чтобы подождать всю компанию.

– Отсюда до Изумрудного Города путь неблизкий, – заметил Косматый. – Мы не попадем в него ни сегодня ни завтра. А потому давайте не будем спешить. Я старый путешественник и давно усвоил простую истину: поспешишь – людей насмешишь. Мой девиз: не суетиться. А если вы не можете не суетиться, то хотя бы суетитесь поменьше.

Они зашагали по дороге из желтого кирпича, но вскоре Оджо объявил, что проголодался и хотел бы сделать привал. Он предложил хлеба с сыром Косматому, но тот поблагодарил и отказался.

– Когда я пускаюсь странствовать, – пояснил он, – то беру с собой столько еды, чтобы мне хватило на несколько недель. Пожалуй, я позволю себе немного подкрепиться из моих запасов, раз уж мы остановились.

С этими словами он извлек из кармана бутылочку, из которой вытряхнул на ладонь таблетку величиной с ноготь Оджо.

– Это, – пояснил Косматый, – плотный обед в концентрированном виде. Изобретение знаменитого профессора Кувыркуна из Королевского Колледжа Атлетических Искусств. В этой таблетке содержатся суп, рыба, жареное мясо, салат, пирожки с яблоками, мороженое с шоколадной подливкой. Но все сгущено до такой вот таблетки. Проголодался – съел ее, и порядок. Ты плотно поел.

– Дай-ка мне попробовать, – попросил Вузи.

И Косматый тотчас же вытряхнул на ладонь еще одну таблетку и протянул зверю. Тот проглотил ее в мгновение ока.

– Ты съел обед из шести блюд, – пояснил Косматый.

– Тьфу! – произнес неблагодарный Вузи. – Я не почувствовал никакого вкуса. От такой еды никакого удовольствия.

– Мы едим, чтобы поддерживать жизнь в нашем теле, – наставительно произнес Косматый, – и от этой таблетки пользы столько же, сколько и от обычного обеда.

– Ну и что! Я люблю пожевать пищу, насладиться ее вкусом, – не сдавался Вузи.

– Ты ошибаешься, мой бедный друг-зверь, – с жалостью объяснял ему Косматый. – Ты только подумай, как устали бы твои челюсти жевать столь обильный обед. А его сконцентрировали до маленькой таблеточки, которую ты проглотил одним махом, – и порядок!

– Жевать не утомительно, а приятно, – возразил Вузи. – Я всегда тщательно прожевывал пчел, когда они мне попадались. Дай-ка мне, Оджо, хлеба с сыром.

– Что ты! Что ты! Ты и так съел большой обед! – замахал руками Косматый.

– Может быть, – отрезал Вузи, – но я попробую обмануть себя и немного пожую хлеба с сыром. Наверное, я и правда наелся, если в этой таблетке действительно содержится все то, о чем ты говорил. Но в еде для меня главное – это вкус, и я хочу знать, что же именно я ем.

Оджо исполнил просьбу зверя, но Косматый укоризненно покачал своей косматой головой и сказал, что не встречал такого упрямого животного, как Вузи.

Тут они услышали топот, и перед ними предстал Граммофон. Похоже, с тех пор, как они расстались, на его долю выпало немало приключений, ибо полировка на столике потускнела, а на дереве появились трещины и царапины, придававшие музыкальному ящику малоприятный вид.

– Господи! – воскликнул Оджо, не спуская глаз с Граммофона. – Что с тобой приключилось?

– Ничего особенного, – отвечал тот унылым, печальным голосом. – После того как мы расстались, в меня швыряли такое количество предметов, что их хватило бы на хороший универмаг.

– Тебя поломали и ты больше не можешь играть? – спросила Лоскутушка.

– Нет, я по-прежнему могу услаждать слух окружающих прекрасной музыкой. Как раз на мне сейчас отличная пластинка, – сообщил Граммофон, явно повеселев.

– Плохо, – заметил Оджо. – Против тебя как машины мы ничего не имеем, но вот то, что ты – машина музыкальная, нас сильно огорчает.