Август сам не был святым и заслуживает участи быть жертвой собственных законов, поскольку породил свою остроумную и беспутную дочь от первого брака, Юлию. Ее скандальное поведение, несмотря на законы отца, было предметом городских сплетен. Когда (как водится, последним) Август узнал правду, его гнев был безграничен. Юлия была сослана на остров Пандатария, где провела остаток жизни в одиночестве и изоляции от мира. Когда ее бывший муж Тиберий стал императором, он ужесточил ее судьбу, так что она умерла от чахотки в своем одиночном заключении.

Единственный способ предпринять что-то в соответствии с этими и многими другими римскими законами – это воспользоваться информацией против предположительно виновной стороны, добытой доносчиками. Соответственно, эти подлые создания множились и процветали; как язвительно заметил Тацит, доносительство грозило спокойствию каждого дома, и вся страна страдала от таких законов, как до этого страдала от пороков.

Законы Августа оставались неотмененными, но о них открыто говорили как о бесполезных и неосуществимых. Их несостоятельность была лишь симптомом глубоко укоренившейся болезни, которую признавали все мыслящие римляне. Поэтому моралисты продолжали бичевать как женщин, так и мужчин. Однако на могильных камнях и в исторических хрониках многие женщины предстают в ином свете. Когда в правление Клавдия фатальный приказ о смерти был послан Пету, его жена, хотя ей умирать было совсем необязательно, первой взялась за кинжал. Вонзив его себе в грудь, она вытащила его и протянула мужу, сказав, прежде чем упасть замертво: «Это не больно, Пет!» Когда в правление следующего императора вольноотпущенница Эпихария была схвачена с другими участниками заговора против Нерона, она отказывалась под самыми жестокими пытками выдать своих сообщников, в то время как мужчины пугливо обвиняли своих родных и близких в надежде сохранить себе жизнь. Старые традиции были крепки: «Она любила своего мужа всем сердцем. Она родила двоих сыновей. Веселая в разговоре, достойная в манерах, она вела дом, пряла шерсть»[16]. Такова была традиционная картина женских добродетелей в период республики. Сила характера, которую обнаруживают эти слова, была качеством, которое вызывало уважение даже в обществе, где главенствовали мужчины, и, таким образом, противостояла теоретически абсолютной власти мужчины в доме.

Много потребуется времени, чтобы поведать о тех невероятных тратах времени и усилий, которые некоторые римские матроны уделяли своему повседневному туалету и украшениям, но вряд ли будет правильным считать это обычным образом жизни, за исключением ограниченного числа богатых женщин. Тогда, как и сегодня, подавляющее большинство женщин имели мало времени или средств на такие причуды. Они придерживались традиций ранней республики, примитивной простоты, скорее из необходимости, чем по доброй воле. В отличие от богатых, у них не было маленьких кудрявых и надушенных пуделей, спящих на шелковых подушках, и их не будил ручной попугай криками: «С добрым утром! Здравствуйте! Браво!» Женщины из бедных слоев населения не лежали в постели с лицами, щедро намазанными маской из муки и молока, ожидая, когда молодые рабыни принесут в серебряных или золотых чашах воду с ароматическими эссенциями, чтобы смыть эту массу. В состоятельных домах за такой подготовительной процедурой следовало полоскание рта, поскольку зубные щетки, зубные порошки и пастилки для свежего дыхания были частью ежедневной гигиенической процедуры. Почерневшие и потерявшие белизну зубы, обычные для бедняков, шокировали благовоспитанное общество, где очень ценились белые, а также вставные зубы, изготовленные из особой цементной пасты, слоновой кости или кости. Овидий напоминал девушкам:

А у которой неровные, темные, крупные зубы,

Та на улыбку и смех вечный положит запрет.

Тем самым он советовал им не открывать рта, когда они смеются, а вместо этого демонстрировать окружающим ямочки на щеках.

Рот раскрывай не во всю ширину, пусть будут прикрыты

Зубы губами, и пусть ямочкой ляжет щека.

Элегантные дамы принимали утренние ванны, после чего их вытирали и массировали. Некоторые избавлялись от избыточных волос на теле каменной пемзой – практика, которая заставляет вспомнить французскую поговорку «красота требует жертв». Хотя для этого использовались и бритвы и средства, такие как трава переступень, или bryonia. Выщипанные брови, как считали еще в I веке до н. э., подчеркивали красоту.

Продолжительные попытки сохранить и даже сделать волосы более густыми предпринимали в Римской империи как мужчины, так и женщины. Приготавливали самые невероятные варева, движимые вековой иллюзией, что волосы можно заставить расти, смазывая голову маслами, жирами или притираниями. Рекомендовали костный мозг оленя, медвежий или овечий жир. Одно омерзительное средство изготавливалось из крысиных голов и экскрементов, морозника и перца. Несмотря на все меры предосторожности, римляне и римлянки продолжали терять волосы. Накладные волосы и парики, как и вставные зубы, вызывали сарказм и насмешки тех, кто не нуждался в таких средствах. Вид лысой головы важной персоны, парик которой сдуло ветром, считался достаточным основанием для насмешек и гарантированного увековечивания в стихах. Даже Овидий не мог устоять, чтобы не записать, что однажды он зашел без предупреждения к одной своей приятельнице, которая в спешке надела свой парик задом наперед: «Помню, подруге моей обо мне доложили внезапно – вышла красотка, парик задом надев наперед».

Волосы – дело другое. Расчесывай их беззапретно

И перед всеми раскинь их напоказ по плечам.

Только спокойною будь, сдержись, коли станешь сердиться,

Не заставляй без конца их расплетать и сплетать!

Пусть служанка твоя не боится расправы:

Щек ей ногтями не рви. Рук ей иглой не коли, —

Нам неприятно смотреть, как рабыня, в слезах и уколах,

Кудри должна завивать над ненавистным лицом.

«Если же мало красы в волосах твоих – дверь на запоры... – был его совет. – Стыдно кусту без листвы, а голове без волос».

Щипцы для завивки, упомянутые Плавтом во II веке до н. э., использовались повсеместно. Цицерон спустя сто лет говорил, что некие женоподобные мужчины также пользовались ими.

Рис. 14. Косметические средства: 1 – кувшинчик для грима; 2 – пудреница; 3 – помада; 4 – бутылочки с благовониями

Огромное разнообразие причесок было столь же сбивающим с толку в период конца Римской республики и на всем протяжении эпохи империи, как и в наши дни, и они вызывали столь же желчные комментарии у некоторых мужчин, которых предположительно они должны были привлекать. Не было каких-то особых римских или греческих причесок, поскольку мода постоянно менялась. Мода на прически менялась так часто, что один скульптор принял это во внимание, изваяв скульптурный портрет римской матроны со съемной прической, чтобы придерживаться последнего слова моды по мере того, как в моду входили все новые и новые прически. Юные девушки и молодые женщины из хороших семей часто повязывали голову белой или алой лентой.