Теперь взгляд Катюшки остановился на ноже – опасно, но чего только не сделаешь во имя любви!

Еще пара кусочков колбасы послужили отличной моральной поддержкой.

– «Суровый бой ведет ледовая дружина, мы верим мужеству отчаянных парней…» Та-та, та-та, та-та-та… я сделаю это!.. «В хоккей играют настоящие мужчины, трус не играет в хоккей! Трус не играет в хоккей!»

Хрясь!!! Нож соскочил, консервная банка полетела на пол, а Катюшка на всякий случай зажмурилась. «А пусть он сам готовит еду… и пусть сам обо мне заботится… Полина никогда бы не стала варить гадкие макароны, она заказала бы суши – прямо сюда! И их, наверное, доставили бы на вертолете МЧС…»

– Ты чем занимаешься?

Катюшка открыла один глаз и увидела Сергея. Пришлось открывать второй глаз.

– Готовлю… макароны с тушенкой.

Он посмотрел на валявшуюся на полу банку тушенки, на горку макарон рядом, на кастрюлю, на жалкие остатки колбасы…

– Ты уверена, что занималась именно этим? – усмехнулся Сергей и убрал челку со лба.

– Уверена, – кивнула Катюшка, – просто не было открывалки и… дуршлаг куда-то запропастился… Ничего, что я колбасу съела?

– Ничего, – еще раз усмехнулся Сергей, – только я ее привез для Вики, она просила.

– А, понятно… А может, она захочет макарон?

– Сомневаюсь.

Вообще-то Катюшка тоже в этом очень сильно сомневалась, но нужно же было хоть что-то сказать.

– А когда будет шашлык? – вспомнив о роли уверенной в себе красотки, торопливо поинтересовалась она.

– Когда стемнеет, – улыбнулся Сергей, поднял с пола консервную банку и со стуком поставил ее на стол.

То одно, то другое. Работа не отпускала, и домой Шурыгин вернулся только в десять. Душа пела, душа волновалась, душа трепетно хранила воспоминания о встрече с Любой. Каждый телефонный звонок (а их количество перевалило уже за восемь) был разобран по предложениям и словам, тщательно проанализирован и вспоминался с любовью.

Разлука в день-два столь огорчительна, столь болезненна… Теперь нужно пригласить Любу в театр или ресторан.

«Боже, еще один вечер, проведенный с ней!»

Петр Петрович вынимал ключи из кармана и, как мальчишка, пытался определить: когда уже можно поцеловать?

Эта мысль обжигала сердце, вызывала улыбку и сто миллионов сомнений. Конечно, это должно произойти спонтанно, но все же когда?

Какие у нее губы на вкус?

Ответит ли она на поцелуй?

– Рано, рано, – бурчал Шурыгин, решительно опуская себя с небес на землю.

Больше всего на свете он боялся обидеть Любу, поторопить. Сбежала же она тогда из «Пино Гроз». Еще бы! Все чужие. Да и он хорош – бросил ее одну. Нет, нельзя повторять ошибок, да и как поцеловать? Как? А вдруг она превратится в черную кошку или пантеру? Петр Петрович закинул голову назад и от души засмеялся, и только в этот момент понял, что находится в квартире один. Темно, тихо и пусто.

Где Катя?

Быстро сняв ботинки, Шурыгин заглянул в комнату младшей дочери, затем прошел в кухню.

– Нет ее, – сердито подытожил Петр Петрович и сразу же взялся за мобильник.

Но Катя была недоступна. Буря негодования медленно, но верно стала набирать обороты.

Опять за старое! Опять в спортзале!

Он вернулся в ее комнату, включил свет и огляделся. Взгляд остановился на прикроватной тумбочке, точнее, на белом листе бумаги. Интуиция уже свистела, дула в охотничий рожок и топала ногами так, что закладывало уши. Оставалось только подойти и протянуть руку.

Дорогой папа, я уехала на Валдай с Сергеем…

Петр Петрович медленно опустился на кровать, затем подскочил и прочитал еще раз.

– Катя! – гневно крикнул он и резко развернулся. Она уехала… Невозможно! Невероятно! – Катя… – отчаянно повторил он тише.

Девчонка. Маленькая наивная девчонка!

– Я найду этого негодяя и убью, – попытался утешить себя Шурыгин, но утешение получилось слабым.

Немедленно, сейчас же он должен вернуть свою дочь. Он должен устроить ей серьезную взбучку! Он должен обнять ее и убедиться, что она цела и здорова. Катюшка, ох, Катюшка…

Дорогой папа, я уехала на Валдай с Сергеем…

Гнев и отчаяние перемешались, дальнейшие действия Петр Петрович совершал уже автоматически. Он еще раз набрал номер Кати – недоступна, распахнул шкаф и осмотрел полки (о черт! он понятия не имеет, что лежало на них вчера!), попытался проанализировать, во сколько она уехала (утром они позавтракали вместе, а дальше? мимо, мимо, мимо!). Вот черт! Петр Петрович вновь схватил листок, но в этот момент загудел мобильник. Увидев «Катюшка», он благодарно возвел глаза к потолку и нажал кнопку.

– Привет, пап, это я. Тут связь плохая… еле дозвонилась…

– Ты где? Катя, ты где?!

– На Валдае, я же тебе написала. – Голос показался каким-то детским и в то же время упрямым, и эта смесь Шурыгину категорически не понравилась.

– Как ты могла уехать без моего разрешения?! – взревел он, мысленно радуясь, что с ней, по крайней мере, все в порядке. Хотя о каком порядке может идти речь, когда она уехала не одна, а со взрослым малознакомым парнем! Уж, наверное, этот мерзавец не об окунях и пескарях сейчас думает!

– Папа, – Катюшка помолчала, – не нужно на меня ругаться, пожалуйста. Я взрослый человек и имею право на… короче, мне захотелось, я так решила, вот и уехала. Ты только не волнуйся, папочка, здесь очень красиво. А мобильник, зараза такая… ой, извини, работает только на холме. Я сейчас как раз на нем стою, – радостно закончила она. – На холме в смысле.

– Ты не взрослый человек, ты маленький человек, – отрезал Петр Петрович, – и я хочу знать, где конкретно ты находишься?!

– Э-э… пока, папочка, меня зовут… извини… мне надо бежать.

Связь оборвалась.

Петр Петрович сжал зубы и мысленно досчитал до пяти. Не помогло.

Дочери! Три дочери! Это же сумасшедший дом какой-то!

Не раздумывая более ни секунды, он набрал номер Егора Кречетова – номер человека, который решал любые проблемы, но и брал за это слишком много. Кучу денег и три килограмма нервных клеток в придачу!

– Егор, ты мне нужен срочно!

– Полина?

– Нет!

– Оля?

– Нет!

– Катюха, значит.

– Мне сейчас не до иронии! Она сбежала. На Валдай! Я понятия не имею, где она находится в данную минуту, и самое ужасное, она уехала не одна!

– А с кем?

– С великовозрастным мерзавцем!