– Уилла, глянь-ка, – сказала Рейчел.

Было около четырех, и они наслаждались долгожданной передышкой. Рейчел, которая раскладывала сласти на витрине, отвлеклась от своего занятия и уставилась в окно.

– Прямо по курсу высокий богатый брюнет.

Это был Колин Осгуд, и он направлялся к двери их магазина.

– Черт. Скажи, что меня нет. – Уилла бросилась в кладовку, которая находилась в глубине кофейни.

– Да что это с тобой?

Едва захлопнув за собой дверь, Уилла услышала приветственный звон колокольчика.

А действительно, что это с ней? Вопрос хороший, но вот как на него ответить, особенно Рейчел? Уилла тоже тяжело переживала зиму, пожалуй, даже тяжелее, чем остальные, потому что знала наверняка: она не может все бросить и уехать. В отличие от Рейчел и прочих. У нее здесь бабушка. Дом, который приобрел отец. Здесь ее корни. Иногда она стояла за прилавком, подперев рукой подбородок, и задумчиво смотрела на хлопья снега за окном, тоскуя по какой-то другой жизни. В животе что-то ухало и замирало, и она вспоминала, что точно такое же чувство испытывала в школе, когда, пообещав себе больше не творить глупостей, ходила несколько недель как неприкаянная. А внутри ухало все сильнее и сильнее, и вот – в два часа ночи она сбрасывает из окна школьного танцзала канат из связанных гимнастических трико, чтобы утром все подумали, будто затанцевавшихся допоздна девчонок случайно заперли в зале и бедняжки, соорудив спасательное средство из собственных костюмов, были вынуждены бежать домой голышом.

Вот почему Колин Осгуд ее пугал. Уилле прежде никогда не говорили, что она стала чьим-то вдохновением, никто так открыто ею не восхищался. Те, кому довелось пройти через адские муки старшей школы, хотят лишь одного – поскорее избавиться от заработанной за эти годы репутации, и Уилла Джексон не была исключением. И тем не менее уже в который раз она ловила себя на мысли: а что, если прежняя Уилла была более настоящей?

Она услышала разговор: низкий голос Колина, следом смех Рейчел.

Внезапно круглая дверная ручка повернулась. Уилла, упиравшаяся в дверь спиной, попыталась сдержать натиск, но физическая сила и внезапность соперника не оставили ей ни малейшего шанса, и она отступила в сторону.

Дверь распахнулась. Колин успел вытянуть руку и подхватить Уиллу, чтобы она не врезалась в стену, а потом принялся ее с любопытством разглядывать. За долгий день ее и без того пышная шевелюра, казалось, вдвое увеличилась в объеме, поэтому, пытаясь усмирить непослушные волосы, девушка повязала на голову бандану. Ее наряд составляли джинсы, сникеры на платформе и футболка с надписью «Будь ближе к природе! „О Натюрель: спорттова-ры и кафетерий“. Уоллс-оф-Уотер, Северная Каролина». Разумеется, на футболке красовалось пятно от кофе.

– Ты зачем держала дверь? – поинтересовался Колин.

– Я же сказала: не надейся, что сможешь со мной видеться.

– Потому что ты будешь каждый раз прятаться в кладовке? Что за детский сад?

– Согласна: вышло так себе, – признала Уилла.

Колин был в брюках защитного цвета и лоферах. Очки-авиаторы он повесил на грудь, зацепив их дужкой за ворот голубой рубашки. Он выглядел предельно собранным и спокойным. Умеют все-таки Осгуды напустить на себя такой вид, что в их присутствии всегда чувствуешь себя немного растерянно. Видимо, это у них семейное.

– Послушай, Колин, чего ты добиваешься?

– Хочу, чтобы ты съездила со мной к «Хозяйке Голубого хребта», – последовал ответ. – Я тебе кое-что покажу.

Что ж, звучит заманчиво, но, вероятно, на это он и рассчитывал.

– Не получится. У меня работа, – отрезала Уилла и, в подтверждение своих слов, схватила коробку бумажных стаканчиков и протиснулась в щель дверного проема, который молодой человек загораживал почти полностью.

– Это ненадолго, – не отставал от нее Колин. – Сегодня там кое-что откопали. Может, с твоей помощью мы выясним, кому это принадлежит?

– Навряд ли. Я ведь ничего не знаю о «Хозяйке», – возразила Уилла.

И это, как ни печально, была чистая правда. Бабушка никогда ничего ей не рассказывала о жизни в стенах особняка.

Уилла передала стаканы Рейчел, которая наградила ее красноречивой улыбкой – «тили-тили-тесто!» – и повернулась к Колину. Тот оказался ближе, чем она думала.

– А что именно вы нашли?

Он слегка наклонился вперед, нависая над ней, и, улыбнувшись, произнес дразнящим тоном:

– Поедешь со мной – покажу.

От него исходил будоражащий аромат, не похожий на обычную для Нэшнл-стрит тяжелую смесь сандала и пачулей, которой здесь пропах каждый закоулок. Аромат был резковатым и свежим, совершенно чужим и вместе с тем до боли знакомым.

Уилла отшатнулась:

– Да не могу я.

– Ты хочешь сказать, что тебе даже не любопытно взглянуть?

– О, что вы, ей очень любопытно, – заверила его Рейчел.

Уилла злобно зыркнула на нее исподлобья.

– Так поехали, – настаивал Колин. – Мы ненадолго.

Соблазн был велик… Уилла больше года жаждала попасть в этот дом, и вот наконец ей выпала такая возможность! И даже не надо надевать вечернее платье, поддерживать никчемную светскую болтовню или терпеть рядом Пэкстон Осгуд. Правда, придется потерпеть ее брата, который явно преследует какие-то собственные интересы. Их тянет друг к другу, с этим не поспоришь. Но через месяц Колин уедет, и она больше не будет думать, куда бы ей от него спрятаться.

– Рейчел, держи оборону, я быстро.

– Не торопись. – На губах Рейчел играла понимающая улыбка. – Я пока поразмышляю над тем, что означает капучино с кусочком тростникового сахара.

Кто бы сомневался.

– Надо же, она помнит мой прошлый заказ, – удивился Колин, опережая Уиллу, чтобы открыть перед ней дверь.

– За Рейчел такое водится. Садись в автомобиль, я поеду за тобой.

Уилла уже собралась повернуть в ту сторону, где стоял ее джип, но Колин взял девушку за локоть и со словами: «Не беспокойся, поедем на моей» – указал на огромный черный «мерседес». Надавил кнопку на брелоке: моргнули фары, щелкнули дверные замки. Уилла знала, что это за машина. Такую сложно не заметить. Она принадлежала его отцу.

Колин сошел с тротуара и открыл пассажирскую дверь. Видя, что спорить бесполезно, Уилла вздохнула, села в салон – и почти утонула в гигантском кожаном кресле. Колин устроился на водительском сиденье за громадным рулем (исполинские размеры автомобиля заставляли всерьез задуматься о комплексах его владельца), надел темные очки и, сдав назад, вырулил на проезжую часть. Он плавно лавировал в потоке машин, одной рукой держа руль, а другую положив на колено.

Несколько минут они ехали молча. Наконец Уилла повернулась к нему и прямо спросила: