– Парень! Как тебя… Садык. Ты должен кому-нибудь сообщить о нашем маршруте?

– Нет. А надо?

– Он не врет, – вмешался домашний колдун. – И сам владеет какой-то магией.

– Вот как. Ты – маг?

– Невысокого уровня. Еду учиться.

– Хорошо. Езжай с нами. Но на повороте тебя отпустить не могу. Вдруг случайно кому-то проговоришься. Потратишь лишние сутки, потом вернешься на дорогу с Касымом.

Это еще посмотрим, решил про себя Дмитрий, но перечить не стал. Тут приблизился юноша с шепелявым выговором.

– Револьвер отдай, да? Он денег стоит.

– С чего бы это? Я его в честном бою добыл. Ты с оружием, я с лопатой. Или нечестно?

Обескураженный армянин отвернулся.

– Эй, к нему масленка и ершик должны быть. После выстрела чистить надо.

– Обойдешься, – обиженно буркнул беззубый и двинул в ночь.

– А ты силен, как я погляжу. Голыми руками одолел человека с револьвером. Но зря не вернул. Тебе в медресе ствол не нужен, а нам с заказчиком ни к чему отношения обострять.

Перед выездом Касым выдал масло, и Дмитрий тщательно надраил револьвер, используя отвертку вместо шомпола.

– Отдал бы. Но мне не понравились слова, что меня потом отпустит. Какая к шайтану секретность! Выедем, потом вы, Жусуп, я, водители с автобусов – все можем проболтаться, куда армян завезли. Нервные они, параноики. Запрут нас на месяц или два. Может, и правда сообщить куда? Здесь есть мобильная связь?

– Совсем сдурел. В пустыне? Как от порта отъехали – баста. В Бухаре, Самарканде, Хиве работает. Тут мы что на Луне.

Как раз на Луне связь неплохая. Но вряд ли темный кыргызский водитель знает про верхний мир и тамошнюю лунную программу.

До Кызыл-Арвата добрались к обеду, останавливаясь трижды. Ни разу – вблизи железнодорожной станции. Насыпь и стальное полотно виднелись справа, за ними начинались невысокие горы – предшественники пиков Копетдага.

Когда показался Кызыл-Арват, скопище лачуг у полустанка и железнодорожный переезд, Дмитрий прихватил рюкзак, сунул в него револьвер и взялся за ручку дверцы.

– Саакян меня на деньги накажет.

– Не бойся. Трусят они сильно. Форсу много, а твердости нет. Прощай и будь благословен.

Он дождался, когда грузовик сбросил ход километров до десяти в час перед поворотом, открыл дверцу, желая спрыгнуть на ходу… И тут же захлопнул обратно, пригнув голову. На обочине остановилась похожая на касымовскую машина, водителя которой тормошили полицейские, а в кузов полез парень в толстом халате с кожаными нашивками. Может, здесь много таких. Но Дмитрий узнал драчуна, с которым сцепился в порту. По каким бы делам тот здесь ни оказался, но одинокий путник, выскочивший на ходу, так или иначе привлечет внимание.

– Передумал. Еду с вами.

Армянский конвой не остановили и не досмотрели.

Дорога полезла в горы. На изрядном расстоянии от Кызыл-Арвата водители потребовали большой привал и отправились спать, чтобы в горах не отрубиться за рулем. Дмитрий время от времени дремал по пути, поэтому, набросав обязательное количество угля, решил прогуляться к приветливому стойбищу хозяев.

Судя по легкомысленным женским одеяниям, армяне исповедовали свободные нравы. Платок, вуалька на нижней половине лица – и все. По словам мамы, в дни ее молодости приличные татарские девушки перед выходом на улицу заматывались плотной материей до глаз, на которые цепляли солнцезащитные очки даже зимой. Тайная Москва показалась ей вызывающе бесстыдной.

Одна из армянок поднялась и направилась к Дмитрию под прицелом дюжины настороженных глаз.

– Вы – тот самый, что избил Мартика?

Впервые за поездку Дмитрий устыдился своего внешнего вида. Дешевая одежда с базара в Каракоруме, уже потертая, присыпанная угольным крошевом, никак не добавляет мужчине блеска. Пусть часть женских вооружений – волосы, фигура, шея – тщательно укрыты, девушка смогла произвести впечатление, особенно угольно-черные глаза. У татарок они тоже яркие, но не такие. Нос, длинноватый по славянским канонам, не портит лицо, как и едва заметный темный пушок над верхней губой.

– Ушлепок с револьвером? Он не представился. Вы, как я догадываюсь, Ангина.

– Зря зубоскалите. Ангин – древнее армянское имя. Означает «бесценная».

– Красиво. Что же по-вашему значит Мартик?

– Боец. – Девушка не выдержала и прыснула.

– Очень подходит. Кстати, позовите его сюда. Пожалуйста.

Армянка удивилась. С горскими красавицами обычно стремятся побыть наедине, а братья зорко следят и мешают. Этот же непонятный юноша…

– Мартик!

– Чего?

Дмитрий при свете дня разглядел следы ночного знакомства. Как только «боец» приблизился, он протянул к нему руку.

– Ой! Больно! Ох, шайтан!

– Зато губа быстро заживет, в течение суток. Могу регенерацию зубов запустить. Но это долго.

– Нинч! Не надо. Отец потом мага-лекаря приведет.

– Как хочешь. – Дмитрий обернулся к Ангин. – Так это за вами по ночам охотятся?

По лицу барышни пробежала тень. Пропало очарование солнечного дня, короткого зимнего тепла и живописных гор, радующих глаз после пустынного подножия.

– Да. И опасность угрожает не только мне.

– Значит, всем, кто с вами рядом, – тоже? Мне, водителям, вашим слугам. Тогда уж не томите. Рассказывайте. Не люблю сюрпризы.

Мартик поплелся к родичам, расположившимся на походной мебели. Дмитрий вновь остался с девушкой наедине, если не считать скопища горцев в нескольких метрах. Но в их аурах не видно агрессии, только готовность к отпору.

– Мне не все известно. Подробности знает отец. Но в общем… Наша семья жила много поколений на юге Араратской долины. Я родилась в восемнадцатом, а на следующий год Русь напала на Османскую империю.

– Наоборот.

– Не важно. Если вам интересно, слушайте. Наши проиграли, потеряли армию, флот, европейские земли, Палестину. Кавказская федерация, христианские союзники Руси, захватили большую часть Армянского нагорья. Представляете, Эривань и Эчмиадзин в руках неверных. Там ни одной мечети не осталось! А ведь были главными центрами ислама на Кавказе. Нам не повезло особенно. Наш город Арташат, к югу от Эривани, стал пограничным. Там не имеют власти ни христиане, ни турки. Главой провинции себя объявил Мирза Ашраф из Нахиджевана, сущий бандит. Его алчный взгляд упал на отцовские владения около Арташата. Он поставил условие – отписать ему их, оставив небольшой кусок, чтобы сводить концы с концами, и отправить меня к нему в гарем как символ победы и завоевания.

– Сурово у вас. Гарем большой?