— Вы двое! Держите ему руки! — бросила она Майкрафту и миссис Тернер, не сводя глаз с бедняги Джонатана, который принялся теперь с рычанием извиваться и корчиться на полу и мотать головой, чтобы вытолкнуть изо рта ненавистные щипцы. Он походил на рыбу, пытающуюся сорваться с крючка.

Майкрафт в мгновение ока опустился на корточки рядом с бесновавшимся Джонатаном и намертво прижал одну из его рук к полу. Затем, видя, что леди не собирается повиноваться приказу Кэтлин, он кряхтя дотянулся до другой руки несчастного и стиснул запястье своей могучей пятерней.

Кэтлин перегнулась через Майкрафта, который оказался у нее на дороге, дотянулась до своей сумки и вытащила оттуда тонкий золотой ошейник с небольшой вмятиной посередине. Таниэль прижал голову Джонатана к полу, Кэтлин ловко надела обруч на шею пострадавшему и со щелчком застегнула.

— Слишком туго, — заметил Таниэль, увидев, как глубоко ошейник врезался в кожу мощной шеи Джонатана Тернера.

— Ничего страшного, — сказала Кэтлин. — Главное, дышать не мешает. Сейчас не до нежностей. Время дорого. Майкрафт, пусть теперь Таниэль фиксирует одну его руку, а вы держите другую. Держите изо всех сил, он будет вырываться.

Таниэль сдвинул рукоятки щипцов и вытащил их изо рта у Джонатана, который тут же этим воспользовался, попытавшись цапнуть его зубами за пальцы, как бешеный пес. Таниэль был к этому готов и успел отдернуть руку. Майкрафт же от неожиданности едва не ослабил хватку, но быстро спохватился и намертво придавил запястье пострадавшего к полу. Таниэль завладел другой рукой Тернера, Кэтлин уселась пациенту на ноги у самых ступней. Джонатан пытался вывернуться, сбросить с себя своих мучителей, но они держали его крепко, понимая, какую опасность он собой представляет. Миссис Тернер наблюдала за этой сценой из дальнего угла кабинета, изредка негромко вскрикивая и охая.

— Если не хотите разделить его участь, Майкрафт, — предупредила Кэтлин, — не ослабляйте хватку ни на секунду.

Старшему инспектору ее тон наверняка пришелся не по душе, но он благоразумно промолчал.

Свободной рукой Таниэль вынул из своего саквояжа флакон с темно-красной кабаньей кровью и маленькую кисточку с жесткой щетиной. Кэтлин разорвала рубаху на груди пациента обнажив грудь, прежде бывшую мощной и крепкой, а теперь плоскую, словно доска, и почти лишенную мускулов. Кожа Джонатана стала сморщенной и дряблой, цвета старого пергамента.

Таниэль уныло покачал головой. Вероятность того, что для бедняги все кончено, была очень велика. Он стал следить за движениями Кэтлин, которая рисовала магический знак на груди своего пациента. Полоски крови стали образовывать странную фигуру, составленную из закругленных линий, которые в нескольких местах пересекали короткие, тонкие штрихи. Как и большинство магических знаков, рисунок этот поражал глаз какой-то нарочитой неправильностью своих форм, он словно бросал вызов всем законам тригонометрии. Человеку непосвященному, не привыкшему к подобным зрелищам, тяжело было бы долго его разглядывать, это могло закончиться для него головной болью и даже обмороком. Когда труд Кэтлин уже близился к завершению, все, кто находился в этот момент в кабинете Тернера, испытали странное чувство: им казалось, что почва уходит у них из-под ног, что они теряют равновесие, что магический знак притягивает их к себе. Но вот кисть скользнула по груди Джонатана в последний раз, рисунок был закончен, и наваждение в тот же миг развеялось. Все вновь почувствовали себя как прежде, странного ощущения как не бывало.

Джонатан оказался теперь полностью обездвижен, только его желтые глаза с горизонтальными щелями зрачков бешено вращались в орбитах.

— Все, теперь можете его отпустить, — сказал Таниэль, и старший инспектор разжал ладонь, выпустив тощее запястье несчастного, поднялся на ноги и шумно вздохнул.

Следом за ним и Таниэль встал с пола. Кэтлин убирала инструменты и склянки в свою сумку.

— Что вы с ним сделали? — тихо спросила миссис Тернер.

— Он находится под действием магического знака, — объяснил Таниэль. — Действие это парализующее, ваш муж не в состоянии пошевелиться. Благодаря этому мы сможем провести над ним обряд изгнания колыбельщика.

— Я теперь одна справлюсь, Таниэль, — сказала Кэтлин, выуживая из сумки комок красного воска и рисуя восьмиугольник на полу вокруг неподвижной фигуры. Леди упомянула, что мистер Тернер поранил эту мразь, а значит, в детской могла остаться кровь. Это поможет вам с Майкрафтом выследить колыбельщика. Не мешкайте, а не то в ближайшие дни он утащит и сожрет очередного малютку.

Таниэль достал из кобуры пистолет, проверил, покрутив барабан, полностью ли он заряжен, и с недоброй усмешкой сказал:

— Рад стараться.

Майкрафт не мог не признать в душе, что все случившееся в особняке Тернеров произвело на него сильное впечатление. Мальчишка и впрямь знал свое дело. Хотя гонора в нем могло бы быть и поменьше. Майкрафту частенько становилось не по себе в присутствии охотников за нечистью, но он скорее дал бы себя поджарить на медленном огне, чем признался бы в этом вслух.

Таниэлю потребовалось несколько секунд, чтобы обнаружить пятно крови колыбельщика на полу детской. Кроватка Тернера-младшего была опрокинута, створка распахнутого настежь окна медленно раскачивалась под порывами ветра. В комнату с улицы проникали холодный воздух и клочья тумана. На полу было несколько лужиц крови, которая постепенно впитывалась в деревянные половицы. Таниэль обмакнул палец в одну из них, лизнул, сплюнул и исследовал подобным же образом другую. Кровь из второй лужицы, которую он тоже не преминул выплюнуть, оказалась именно той, какая ему была нужна.

— Кровь нечисти отличается по вкусу от человеческой. Более водянистая, что ли. В общем, распознать ее легко, — непринужденно ответил он на невысказанный вопрос Майкрафта.

Охотник торопливо собрал немного этой крови в небольшую емкость, которую достал из кармана плаща. К ней-то и было приковано его внимание, пока они ехали в экипаже Майкрафта, держа путь на юг, к Темзе. Майкрафт краешком глаза наблюдал, как он осторожно отвинчивал верхнюю часть контейнера, стараясь не пролить его содержимое в тряской карете. Это был полый стеклянный шар размером с мускатный орех с впаянной в стенки тонкой сеткой из золотых нитей, сквозь которую без труда можно было увидеть содержимое. Верхняя и нижняя половины шара скреплялись между собой витыми золотыми шнурами, продетыми сквозь колечки, укрепленные у обеих кромок, как раз над резьбой. Нижнюю половину этого шара Таниэль как раз и держал в руке, когда Майкрафт обратился к нему с вопросом:

— Так что же это вы проделали с беднягой Тернером? Можете объяснить толком?

Таниэль кивнул, выуживая из кармана пузырек с серной смесью, при помощи которой он уже прежде не раз выслеживал свои жертвы, и охотно пояснил:

— Внешность колыбельщика обманчива. То, как он выглядит, — это лишь искаженный облик бедняги, телом которого он завладел. Я не имею не малейшего представления о том, на что похож колыбельщик вне тела своей жертвы. По-моему, этого вообще никто не знает. — Он поднял глаза на Майкрафта, чтобы удостовериться, что тот следит за ходом его мысли. — У этих тварей очень своеобразные, если можно так выразиться, отношения с серой. Ее к ним притягивает, точно магнитом, сами же они ее терпеть не могут. То, что Кэтлин на ваших глазах влила в глотку мистеру Тернеру, как раз и было серным раствором.