– А вы как считаете? – Джузеппе повернулся, чтобы осветить лица инспекторов и пересчитать их – все ли на месте, после чего двинулся вперед. – Несчастных отпели еще при жизни, положили в гроб, опустили в могилу, забросали землей, вытащили и привезли сюда, в их настоящий склеп. Отсюда обратной дороги нет – Господь оставил их за грехи при жизни, но пощадит, когда они вознесутся.

– А сколько здесь человек?

– Около полусотни, не так много, как, например, в Вармийских землях. Там есть лечебницы и на полтораста мест, страдальцев хватает. А сюда, гремя трещотками, чтобы оповещать здоровых, некоторые пришли сами, – шаги святого отца заметно ускорились. – В города их не пускают, вот они и идут к нам со своими трещалками.

Последнее слово Джузеппе прозвучало уже после того, как он задул светильник. Трое искателей приключений в это время проходили как раз мимо факела и, когда священник исчез, дружно, как по команде, прижались к стене. За их спинами послышался звук водворяемого на место засова и тихие шаги по направлению к «инспекторам». У Пса поплыло перед глазами и коленки предательски заходили ходуном.

Вдруг возле первого факела тенью мелькнула темная фигура, закутанная в длинную рясу с широким капюшоном. Каждый из викингов, не моргнув глазом, достал из потайных складок плаща резак длиной в полплеча: первый встал лицом к входной двери, второй – к той, куда ушел Джузеппе. Теперь звук засова послышался с обратной стороны. Нервы у датчан не выдержали, и они с боевыми кличами рванулись в разные стороны. Гектор, находившийся на грани, отделяющей панику от безумия, беспрестанно вертел взмокшей головой по сторонам.

Темная фигура, к которой побежал Тронд, стояла спокойно, будто дожидаясь его. С противоположного конца коридора, куда полетел Гуннар, из дверного проема вышел еще один человек с зажатой в руке лампадой. Первым исчез улыбчивый викинг: Гектор увидел, как он замахнулся, чтобы метнуть нож, а затем прыгнул на едва видимого противника. Звук упавшего тела прусс не услышал. Вопль Тронда оборвался, когда он вступил в неосвещенное пространство ближе ко второму факелу. Сам воин тоже как сквозь землю беззвучно провалился.

Вот только секунду назад Пес видел его широкую спину, и вдруг опять темнота. Гектор попытался оторвать от стены факел, но тот был слишком крепко вмурован, и он лишь сильно обжег себе ладонь. Насколько плохи его дела, стало понятно, когда раздалась итальянская речь. Получалось, два его новых друга действительно оказались обезвреженными.

– Выйди на свет, сын мой, не бойся, мы не причиним тебе зла, – голос принадлежал отцу Джузеппе. – Нам показалось, что вы разбойники, но если ты докажешь обратное, то уйдешь с миром.

– Какие мы разбойники, если оружие сдали? – Пес буквально подскочил с места и твердо встал в пятачок, освещенный факелом, в надежде, что сумеет вразумить прытких святош. – Мы из пожарной инспекции. Проверяем…

Прусс не успел договорить – ровнехонько в затылок ему с глухим стуком влетела толкушка для семян, лихо запущенная вторым братом. В глазах Гектора потемнело, слабый свет по краям тоннеля раздвоился. Слова Джузеппе доносились до прусса глухо и невнятно, как если бы Пес находился под водой. Упав сначала на колени, с нестерпимой головной болью Пес рухнул в сторону. Неизвестно, сколько времени он провел без сознания, но, очнувшись, очень горько пожалел, что затеял эту авантюру.

Пес обнаружил себя в сидячем положении, прикованным к стене цепями за обе руки на манер Прометея. Шею его сдавливал тугой железный ошейник, также вмурованный в эту стену. Рот был заткнут кляпом, в голове болезненно звенело. Он находился в помещении, где было достаточно светло, в отличие от коридора. Судя по предметам, находившимся здесь, цель оказалась достигнутой – Гектор попал в самые, что ни на есть, мрачные и ужасающие чертоги инквизиторов. Правда, в несколько ином качестве, чем предполагал.

В изуверской палате присутствовал весь арсенал, необходимый для вытягивания признательных показаний. Чуть справа от Пса стояла небольшая дыба в виде колеса, на котором обычно растягивали человека, привязав его ноги к полу. Еще правее виднелся некий замысловатый механизм – массивный груз с веревкой, пропущенной через петлю на потолке. Напротив узника, у дальней стенки, покоился черный железный стул с маленькими шипами, под которым тлели угли. По левую руку находилась «железная дева» и передвижной столик с различными инструментами: клещами, зазубренными резцами, миниатюрными пилами и тонкими иглами для прокалывания.

В самом центре комнаты вертикально стояла лестница с привязанной к ней обритой наголо молодой женщиной. Вокруг нее суетились два человека – отец Джузеппе, а другой повернулся к Гектору спиной. Еще один монах, совсем мальчишка, сидел за столом с разложенными на нем бумагами и держал в руке перо. Рабочее место секретаря дополнительно освещалось двумя длинными восковыми свечами, расставленными по краям стола, между которыми находилось тяжелое бронзовое распятие.

– Ты зачем той полоумной башку отпилил, кто тебя просил? – хриплый голос принадлежал человеку, которого Пес не видел, и раздавался откуда-то со стороны дыбы.

– Клянусь святыми апостолами, это не я, – монах, стоявший около двери, подошел к лестнице с женщиной, и Гектор увидел, что это был тот самый лысый проводник из Шрефтлакена. – Гзанда, когда я ее резал, голова у нее была на месте.

– А кто же тогда? Ладно, где те двое?

– Их сейчас разделывает Циклоп. Позвать его?

– Нет, сначала с этими разберемся, – высокий человек, чьего лица упорно избегал колеблющийся свет, переместился к столу с писарем. – Джанлука еще не появлялся? Где его черти носят? Пиетро, давай начинать. Только перед открытием заседания я хотел бы освятить с Божьего благословения все те инструменты, что могут быть использованы во время процесса.

– Здесь начинается процесс, рассматривающий обвинения против некой женщины Терезы. Для всех тех, кто может увидеть этот настоящий документ, поясняется, что на процессе присутствуют братья-проповедники воли Господней под покровительством святого Доминика Карло, Джузеппе, Джанини, Пиетро, писарь и брат Гзанда, Божьей милостью прокурор Прусской инквизиции, муж величайшей набожности и благочестия, известный знаток Священного Писания. Дано в Повундене в шестой день июня, вторник после Святого праздника Троицы, одна тысяча четырехсот девятого лета Господнего. Итак, мы начинаем. Во имя Господа, аминь, – брат Пиетро повторно обмакнул перо в чернильницу.

– Признаешься ли ты, Тереза, в своих связях с дьяволом? – один из мучителей, что стоял возле женщины, держал зажатую в щипцах раскаленную докрасна длиннющую иглу.

– Я вам повторяю, вы ошиблись, – до смерти перепуганная Тереза, захлебываясь рыданиями, казалось, не могла отчетливо произнести ни единого слова. – Я никогда не состояла в связях с дьяволом, я верна своему мужу и Господу Богу.

– Тереза, против тебя существуют неопровержимые улики. Не стоит попирать Божье имя, присягая ему на верность, – главарь секретного отряда положил руку на плечо писаря. – Однажды впустив в свою душу дьявола, ты навсегда предала Господа и церковь. Признание существенно облегчит твои страдания.