– Единственное, что я понял, – сказал отец примирительно, – это то, что мы решили победить его – и мы победили.

Уитни поморщилась.

– Ты хочешь сказать, что мы решили сдаться на милость победителя. А все остальное – разговоры, чтобы произвести на него впечатление и напомнить, что мы – Тернеры, а он – нет…

Дж. Т. пожал плечами.

– Что хотели, то и сделали.

– Прости, если я чего-то не понимаю, папа, но вчера вечером нам не следовало сидеть с ним за одним столом.

– Я согласен, Барон оказался не столь впечатлительным, как я рассчитывал. И он упрям. Но, полагаю, его можно понять, будь мы на его месте. В конце концов, он ведь уехал отсюда простым рабочим, а теперь…

– Он уехал отсюда простым вором! – Уитни замолчала, когда экономка вошла в комнату с кофейником свежего кофе. После того как дверь за ней затворилась, она наклонилась к отцу. – Я просто не могу понять, как ты можешь к нему так относиться. До его приезда вчера вечером я слышала совсем другие песни. Ты ведь собирался запугать этого Александра Барона до полусмерти. – Возможно. – Но…

– А он побил, тебя твоим же оружием. Он прекрасно дал тебе понять, что все козыри – у него. – Ноздри ее раздувались. – Почему ты не приказал подать ему ворон вместо мяса, ведь он стервятник и питается падалью!

Дж. Т. помассировал себе виски.

– Я понимаю, как трудно тебе смириться, Уитни. Но у меня нет выбора. «Тернер Энтерпрайзиз» в опасности и…

– …а местные банки не будут помогать. – Она пожала плечами, принимая поражение. – Понимаю. Вчера вечером ты делал то, что должен был делать. Просто меня убивает, что на всем белом свете Александр Барон единственный, к кому мы вынуждены обратиться за помощью. Отец кивнул.

– А тебе не приходило в голову, что я чувствую то же самое? Но меня загнали в угол, Уитни. Я вынужден принимать помощь от любого, кто соблаговолит ее оказать, а Александр Барон – один из немногих, у кого хватит денег и нервов, чтобы барахтаться в этой финансовой чехарде.

– Нам от этого не легче. В конце концов, кем бы он был, если бы не ты?

Дж. Т. поднял на нее глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, просто пораскинь мозгами. Вероятно, он сделал свой первый миллион из тех двадцати пяти тысяч долларов, которые он выудил у тебя девять лет назад.

Отец побледнел.

– Уитни, ради Бога, ты ведь не выложила ему это? Она покачала головой.

– Нет, я не настолько глупа. Видит Бог, меня так и подмывало, но я держала рот на замке. – Она хмуро улыбнулась. – Сомневаюсь, что разбогатевшие пройдохи» любят, чтобы им напоминали о том, с чего они начинали.

Отец неуверенно рассмеялся.

– Точно. Не нужно дразнить гусей. – Улыбка его сошла на нет. – Ты будешь об этом помнить, моя дорогая?

– Не о чем беспокоиться, папа, ведь я с ним больше не увижусь.

Дж. Т. оперся на стол и посмотрел ей в глаза.

– За моей спиной – стена, Уитни. Прошу тебя помнить об этом. Если Барон отвернется от меня…

– Мистер Тернер? – В дверях стояла экономка. – Вас к телефону, сэр.

Дж. Т. кивнул.

– Сейчас иду. – Он отодвинул стул и встал, покосившись на Уитни. – Мы поговорим позже. За обедом.

– Ты уезжаешь, папа? Я надеялась, мы…

– В крайнем случае поговорим завтра, если я вдруг задержусь и не вернусь сегодня. – Он одарил ее легкой улыбкой. – Ну, договорились?

Уитни встала.

– К тому времени меня здесь уже не будет. Ты что, забыл? Я уезжаю…

Дверь с шумом захлопнулась. Отец ушел, и она опять говорила в пустоту.

Некоторые веши никогда не меняются. Возможно, Алекс прав.

Полуденное солнце заливало Хайна-Бич, превращая крохотные зерна вулканического песка в бескрайнее пространство темных сверкающих кристаллов. Над пустынным серпом пляжа стояла тишина, нарушаемая только монотонным шелестом морских волн, набегающих на берег. В темно-зеленых кронах кокосовых пальм, примыкавших к скале, не чувствовалось ни дуновения.

Одетая в шорты и не по размеру большую спортивную майку, Уитни спускалась по узенькой тропке к пляжу. Она приехала в Хайну без всякой цели – просто взяла джип с ранчо и отправилась куда глаза глядят.

Полчаса спустя, оказавшись среди скал, она поняла, что Хайна-Бич все время был ее единственной целью, хотя она не хотела признаваться в этом даже самой себе.

Если она и собиралась избавиться от призраков, которые ее преследовали, лучшего места просто не было. Слишком долго она была пленницей воспоминаний об Алексе.

Тропка вся заросла травой, и спускаться по ней было трудно. Когда она наконец добралась до густых зарослей кустарника, то совсем задохлась. Она остановилась, переводя дух, глубоко вздохнула и стала продираться сквозь переплетенные ветки кустарника. Вскоре она выбралась на выступ скалы, где тропка кончалась.

Чувство величественного покоя охватило ее. Да, она поняла, как сильно скучала по этому месту. Сильнее, чем по ранчо, сильнее, чем по дому, в котором она выросла, ее настоящим домом был Хайна-Бич.

Семейство птиц-перевозчиков, копошившихся в поисках обеда на темном песке, захлопало в испуге крыльями, когда 'Уитни легко спрыгнула на землю. Она постояла, не двигаясь, пока птицы не привыкли к ней, а потом медленно обошла тихий кусочек рая, который принадлежал ей, только ей одной.

Все было таким же красивым, как и в ее воспоминаниях. Сердце сильнее забилось, и спазм сжал горло от наплыва воспоминаний, прекрасных, отдающих горечью, сладких воспоминаний.

Хватит, встряхнулась. Уитни, не за этим она приехала сюда. Она торопливо пошла к морю. У нее есть и другие воспоминания об этом месте, не имеющие никакого отношения к Александру Барону. Сжав губы, она бросила полотенце на песок. Если она хочет получить от этой поездки то, за чем приехала, нужно переключить свое внимание.

Кружево прибоя лизнуло пальцы ног, и, подставив лицо солнцу, она закрыла глаза и дала волю своим чувствам. Она смаковала тепло летнего полдня, вдыхала сильные запахи океана, чувствовала силу волн, набегающих на берег.

Налани, ее старая нянька, любила рассказывать бесконечные истории о людях, населявших эти края прежде.

– Будь такой, как они, дитя, – любила повторять она. – Слейся с природой.

Добрые советы Налани, казалось, эхом прозвучали в ее голове. Она задышала глубоко – сперва втягивая воздух, а потом с шумом выдыхая его. Постепенно напряжение стало покидать ее.

Когда Уитни наконец открыла глаза, то почувствовала полную гармонию с окружающим миром. Она правильно сделала, что приехала сюда.