Подъехав к воротам в два человеческих роста (все-таки когда-то этот монастырь был замком, и боевое прошлое не могло не сказаться на его внешнем виде), я спрыгнула с Мыши и уверенно ударила в дверь мыском сапога.

— Кого Единый привел к нашим стенам? — почти сразу же последовал негромкий вопрос.

— Я к матушке Аврели, — твердо произнесла я положенную фразу. Теперь нам точно не откажут в убежище, ибо у охотников давний договор с сиринийскими сестрами. — И со мной раненый, — взволнованно глянув на почти бессознательного напарника, добавила я.

Узкое окошко в воротах приоткрылось, и на меня воззрилась молоденькая послушница. Ее взгляд мигом остановился на Спире, который уже буквально лежал на шее своего коня.

— Ой, сейчас. Вы меня извините, — быстро затараторила девчонка, и сразу же послышался скрежет отодвигаемой щеколды. — Вы проходите, я сейчас позову сестру-целительницу. И матушке Аврели сообщу. — Мгновение — ее и след простыл. Прыткая девочка.

— Вы простите Лайну, она у нас новенькая, молодая, пылкая, все никак не угомонится, — раздался рядом со мной женский голос. Я невольно повернулась к говорившей.

— Мама? — даже не произнесла, а лишь пошевелила губами. Да и как в такое поверить? Но это же она, верно? Я не могла ошибиться!..

Женщина лишь качнула головой и произнесла предписанную фразу:

— Добро пожаловать в монастырь Святой Сирины. Мы будем счастливы помочь вам.

Что ж, теперь нас не выдадут ни короне, ни лично его святейшеству. В безопасности. По крайней мере временно.

Лир

Темнеет. Но возвращаться домой не хочется, да и зачем? Опять смотреть, как мать вытирает ноги об отца? Ведь все равно потом она переключится на меня и обязательно как бы вскользь упомянет, что во мне, к ее сожалению, проявилась дурная кровь отца. Я не спорил. Никогда. Этому меня научил отец еще в первые годы жизни. Помню, как он подозвал меня — мне тогда только-только исполнилось пять лет — и спокойно так, словно говорил о чем-то несущественном, произнес лишь несколько слов…

Я задумчиво провел кончиками пальцев по зеркальной поверхности озерца, словно стирая все прежние обиды. Рябь на воде сразу же затуманила мое отражение. Да и на что там смотреть? Обычный пятнадцатилетний подросток, неуверенный и забитый, предпочитающий тишину старых пещер яркой роскоши званых вечеров, устраиваемых родительницей. Стоило потревоженной воде успокоиться, как я всмотрелся в это своеобразное зеркало. Действительно, ничего особенного. Неудивительно, что Аданика меня не замечает. Недоразумение, вот я кто! Не очень высокий, худой, с невыразительными чертами лица и блекло-серыми волосами. Даже глаза какие-то невзрачно-голубые, теряющиеся на бледном лице. Неудивительно, что мама считает меня своим позором. Как-никак она председатель Совета Старших, ей положено иметь сына, способного впоследствии занять ее место, а не «раззяву и слюнтяя». Думаю, если бы Аданика была ее дочерью, мать была бы счастлива. Но у Базилики Амизард, к несчастью, есть только я. Нерешительный, слабый в ее понимании, перенявший все худшие недостатки своего отца…

Печально вздохнув, я через плечо посмотрел на выход из пещеры. Уже почти стемнело. Если не хочу снова выслушивать нотации матери, лучше уходить сейчас. Но я тогда не увижу Азу. А я все еще не уверен, что все сделал правильно. Вдруг ей станет хуже? Я ведь никогда не лечил дайкаев! Богиня, да ни у кого раньше не получалось сохранить жизнь дракончику, потерявшему напарника! Более того, все убеждены, что это невозможно!

Я нервно закусил губу. А если я где-то просчитался и она все-таки погибла? Может, ей стало хуже в воздухе и она разбилась о скалы?..

Впрочем, и без Азы мне было за кого волноваться. Оставлять Руби одну не хотелось. Интересно, как она?

Медленно покинув свой любимый камень (давно отполированный моим седалищем до зеркального блеска), я направился в самый дальний угол грота. Крупный, размером со среднюю дыню, рубин лежал среди моих вещей. Искорка жизни едва-едва тлела внутри яйца. Да-да, это было именно яйцо. И когда-нибудь, если у меня все получится, из него вылупится рубиновая дайкая. По крайней мере, я на это надеюсь. Но уже то, что мне удалось влить в мертвое яйцо достаточно энергии для его пробуждения, — величайшее чудо… Мне ведь пока пятнадцать — мой дракончик проснется только через полтора года, и то лишь в том случае, если сочтет меня достойным…

Вот этого я и боюсь больше всего. Нужен ли дайкаю такой слабовольный напарник? Если уж собственная мать считает меня бесполезным и ущербным!.. Иногда мне кажется, что леди Базилика была бы счастлива, если б меня вообще не было на свете.

Что я буду делать, если окажусь ненужным еще и собственному дайкаю? Наверно, придется покинуть горы. Уйти куда-нибудь на восток и поселиться отшельником в темных землях…

Нет-нет, этого не будет. Пусть мой дайкай меня не признает, но у меня же будут Аза и Руби. Я верю, что они обе сумеют выжить. И они меня не бросят, ведь они так же одиноки, как и я…

А мама и Аданика не обращают на меня внимания, переживу. По крайней мере, постараюсь пережить. Как-нибудь. Отец же сумел как-то смириться с безразличием жены! Разве я хуже него?

Но Адани такая красивая… Единственная золотая в наше время! И мама считает ее весьма перспективной.

Сев на корточки перед бережно обернутым яйцом, я положил ладонь на теплый рубин, закрыл глаза и представил себе свою однокурсницу. Невысокая, миниатюрная, но настолько величественная, что никто и не замечает, что ростом она уступает большинству ребят. В классе она всегда садится поближе к окну, и солнце, падая на ее волосы, играет всеми оттенками золотого… Королева… Да, думаю, именно так и должны были выглядеть они, королевы прошлого…

— Лир! Дождался! — Радостный возглас вырвал меня из медитации. От удивления отдернув руку от рубина, я обернулся. Секунда замешательства — и я уже в объятиях бледненькой девочки.

— Аза, — не скрывая облегчения, улыбнулся я. — Вернулась?

— Ага, — радостно кивнула она.

Я отстранил от себя девочку и внимательно всмотрелся в ее лицо. Она все еще была бледна, но выглядела уже намного лучше. По крайней мере, этот человеческий ребенок со странными драконьими глазами совсем не напоминал умирающую алмазную дайкаю. Ох, хотя на человека она, пожалуй, похожа меньше всего, скорее на зарда в промежуточной форме. Прозрачно-белая кожа, сияющий светлый шелк волос и изящный рисунок из мелких чешуек по всей поверхности тела. Но, несмотря на всю свою «бесцветность», она почему-то казалась удивительно красивой. Гармоничной.

— Лир, а Лир, опять о своей пассии думал? — обиженно надув губки, протянула Аза. Вот ведь неуемное создание! Сколько раз ей уже говорил, что все равно не брошу, а она сомневается. Хотя что я знаю о том, как себя чувствуют потерявшие напарников дайкаи?

— Не думаю я ни о ком! — чуть раздраженно, оттого что Аза, как всегда, попала в цель, ответил я. И сразу же пожалел о своей резкости. Девочка обиженно убрала руки с моих плеч, хотя до этого ее и клещами от меня невозможно было оторвать.