Идея мне не понравилась.

— Я думаю, это случайность. Кто-то случайно шел навстречу по трапу, не заметил меня в темноте…

Вообще-то не заметить меня было трудно, я ведь выкрикивала предупреждения на двух языках, но мне не хотелось докладывать об этом подруге. Она склонна раздувать из мухи слона. Возможно, неизвестный решил подшутить — мало ли, какие шутки приняты на скандинавских паромах? — и немного не рассчитал. А Ира сделает из этого трагедию.

— В таком случае он должен был прийти тебе на помощь, — осудила неизвестного Камила. — А он испугался и сбежал. Поэтому я думаю, он плохой человек.

— Каждый испугается, — вмешалась Галка. — Вон, водители тоже обычно сбегают, когда собьют пешехода. Никому не охота отвечать.

— Вы ничего не понимаете, — прошептала Ира слабым голосом, сделавшим бы честь героине самого мелодраматического из сериалов. — А ведь у меня было предчувствие, только я ему не поверила. Валентинки… это они. Я должна была сразу предпринять меры… господи, какое счастье, что все обошлось! Нам надо срочно возвращаться домой и бежать в милицию. Срочно, пока не случилось чего-нибудь совсем ужасного…

Подобных мыслей я не ожидала даже от своей не в меру серьезной подруги. Уж не полагает ли она, что за мною охотится убийца? В жизни не слышала подобной ерунды.

— Валентинки? — заинтересовалась Галка, присаживаясь рядом с Ирой. — Ты имеешь в виду ту, которую кто-то прислал Натке? «Женщина, не умеющая хранить верность, недостойна жить».

Надо же, как Галка с одного раза дословно запомнила дурацкое послание!

— Да, — кивнула Ира. — Натке и Марине.

— Марине?

Галка с Камилой уставились на нас в полнейшем недоумении. Оказывается, капитан Полухин ничего не говорил им про открытку, найденную у Марины, и это стало для девчонок откровением. Кстати, показатель того, что милиция не придает валентинкам никакого значения, и правильно делает. В отличие от Иры, которая, дрожа от напряжения, принялась увлеченно фантазировать.

— Этот человек маньяк, я уверена! Нормальный так бы не поступил. Он прислал угрозы Марине с Наткой, потом столкнул Марину с балкона, а Натку решил столкнуть с лестницы. Вы видите, совершенно одинаковые преступления, и они совершены одним человеком, я чувствую это! Натка, тебе нельзя выходить из дома, пока его не обнаружат!

Час от часу не легче! Может еще, мне зарыться в землю и до конца дней своих отсиживаться там, превратившись в сурка? Конечно, Ира переживает, поскольку хорошо ко мне относится, и я должна быть ей благодарна, но всему есть предел.

Я обернулась к девчонкам в поисках поддержки. Лицо Камилы было задумчиво, а Галка, заметно нервничая, ни к селу ни к городу известила:

— Я не знаю, где был в это время Ромка. Мы на дискотеке потерялись… там такая сутолока.

Еще и Ромку приплела! Я не успела над этим поразмыслить, точки над и привычно расставила Камила.

— Вы полагаете, — деловито спросила она, — Ромка написал эти валентинки, потом убил Марину, а теперь покушается на Натку? Хотелось бы хоть каких-то доказательств, без них обвинение выглядит голословным. Особенно в отношении покушения на Натку… у тебя ведь с Ромкой ничего не было, правильно? Хотя последнее время он действительно часто на Натку раздражается, я сама замечала. Натка, ты хоть немного запомнила, кто тебя скинул? Похож на Ромку или нет? Например, по росту.

Господи, дернул же меня черт признаться, что меня столкнули! Кстати, я до сих пор полностью в этом не убеждена. Возможно, мне почудилось. Это мелькание разноцветных огней из коридора, музыка, спешка… Не исключено, что я споткнулась и свалилась сама, лишь с небольшой помощью любимых сапог. А теперь из-за моей мнительности начнут терзать Ромку, которому и без того плохо. И меня тоже. Запрут дома до скончания веков… ведь никакого убийцы нет, следовательно, его никогда не поймают. А бедная Ира будет нервничать на пустом месте, она же искренне верит в свои нелепые выдумки. Нет, это не дело!

— Да не видела я никого, — решилась я. — Наверное, никого и не было.

— Что значит — не было? — изумилась Камила. — Ты говорила, тебя столкнули. Я помню.

— Ну… вы так на меня набросились с этими сапогами, мол, я сама виновата, что мне стало обидно. Я и сказала вам, что не виновата… в смысле, что виновата не я. А если по-честному, я точно не знаю, был кто-то на лестнице или нет. Тогда мне показалось, что был, а теперь вспоминаю, что нет, просто зацепилась каблуком. Ну, чего вы ко мне пристали? Все случилось за две секунды, да еще в темноте. Может, кто-то способен за две секунды в темноте разобраться, что и как, а я не способна. У меня в голове все перепуталось.

Это была чистая правда. Чем дальше, тем менее четкими становились воспоминания о дурацком происшествии. Больше всего хотелось навсегда выкинуть его из головы, и мне это почти удалось. Как будто упала не я, а кто-то другой. Или я, но во сне, а снов не можешь потом восстановить в памяти досконально, даже если постараешься.

— Тогда надо исходить из презумпции невиновности, — констатировала Камила. — Раз ты сомневаешься. Мне тоже не очень верится, что тебя столкнули нарочно. И что Марину столкнули, тоже не верится. А записки — чья-то детская выходка.

Я согласно кивнула, Галка с разочарованным видом полезла к себе на второй ярус, одна Ира упрямо произнесла:

— А все-таки береженого бог бережет. Надо по приезде пойти к Полухину и все ему рассказать.

— Что рассказать? — засмеялась я, вспомнив зловредного клеща. — Что я не умею ходить на высоких каблуках? Боюсь, эта информация его не осчастливит. Сапоги ему понравятся не больше, чем африканские косички. А другой информации у нас нет.

Ира обиженно засопела и улеглась спать. Я надеялась, за ночь она успокоится, однако не тут-то было. С утра она попыталась перетянуть на свою сторону Ваньку, чей интерес ко мне, слава богу, не угас оттого, что я стала хромать, а нос превратился в бесформенную блямбу. Ванька внимательно выслушал наши показания (а я к той минуте почти полностью уверилась, что на лестнице никого не было) и, как всегда, сумел сделать практические выводы.

— В милицию обращаться без толку, — подумав, заявил он. — Натка права, они нас обсмеют. Если бы Натка была уверена, что ее столкнули, тогда другое дело, а так… Но ты, Ира, тоже права — береженого бог бережет. Давай установим дежурство. Надо постараться не оставлять Натку одну. Пусть вероятность один процент… полпроцента… все равно лучше подстраховаться.

Ира одобрительно улыбнулась.

— И как вы себе это представляете? — пробурчала я, не слишком довольная идеей гулять по Стокгольму под конвоем. — Прикуете наручниками?

— Натка, — сурово обратился ко мне Ванька, — ты ведь и так почти все время с Ирой. А, когда ты не с ней, будешь со мной. А дома, естественно, с родителями. В институт с Ирой будете ездить вместе, назад тебя стану провожать я. Это вполне можно организовать.