Карта Англии ценности для меня не представляла. Нарисованный красками экземпляр карты мира – Mappa mundi[5] – с Иерусалимом в самом центре заинтриговал меня тем, что там я обнаружила Англию где-то с самого краю; однако это никак не помогло мне в поисках того, где может находиться Пруссия. А если я и найду ее, чем это может помочь мне? Сообразив это, я расстроилась. Могут пройти долгие годы, прежде чем Томас вернется на родину со своим оружием, лошадьми и сундуками денег.

С досады я хлопнула ладонью по бесценному документу, подняв облачко пыли.

Я прекрасно понимала, почему Томас предпочитал искать применение своим талантам по театрам боевых действий. Пренебрежительное отношение моей матери к семейству Холландов вызывало не просто настороженность. Для достижения положения в обществе Томас мог рассчитывать исключительно на свою репутацию, которую он заслужил благодаря своим личным качествам. Позволив себе крайне недолго наслаждаться счастьем нашего супружества, Томас поклялся мне в вечной любви, собрал свою военную амуницию и вместе с пажом и оруженосцем присоединился к королю, с которым в конечном счете поучаствовал в битве при Слейсе – сражении, где Эдуард отметился блестящей победой, а также тем, что был ранен французским копьем в бедро, из-за чего целых две недели не вставал с постели. А буквально через несколько дней после этого Томас вместе с королем принял участие в осаде города Турне, которая, правда, мало что дала, за исключением дорогостоящего перемирия между Англией и Францией.

Эдуард недавно вернулся домой после своей французской кампании, кипя от злости из-за отсутствия денег в казне и неприятного открытия, что во время его похода лондонский Тауэр не был защищен должным образом. Но Томаса с ним не было, потому что тот посчитал необходимым направиться в Пруссию. Так что знание того, где находится Пруссия, мне бы ничего не дало. Настроение у меня еще больше ухудшилось. Прекратив свои поиски, я начала укладывать карты в прежнем порядке. Искать Томаса было все равно что ловить ветер в поле.

– А я-то думал, что буду здесь один.

Голос был тихий, но я все равно так вздрогнула от неожиданности, что уронила из рук схему пути из Лондона в Иерусалим, снабженную маленькими картинками городов, через которые он пролегал.

Прищелкнув языком, король подобрал пергамент с пола, разгладил его на столе и окинул взглядом.

– Я и не знал, Джоанна, что ты интересуешься путешествиями. Или же, возможно, паломничеством в Святые места. – В глазах его сверкнула озорная искорка. – Но для начала я посоветовал бы тебе посетить Кентербери[6], чтобы проверить, придется ли тебе по душе жизнь пилигрима.

Мой кузен, двадцати восьми лет от роду, огрубевший и повидавший крови на войне, невероятно уверенный в себе и довольно влиятельный европейский правитель, сейчас смеялся надо мной. Было очевидно, что жизнь пилигрима с утомительными дорогами и ночевками в грязных гостиницах на общих кроватях и матрасах со вшами мне совершенно не подходит.

– Нет, милорд. – Я почувствовала необходимость вести себя официально. Может, он мне и кузен, но все-таки король, это его библиотека, а я вошла в нее без спросу. – Они такие красивые, их интересно рассматривать. Прошу прощения, если я не должна была заглядывать в них. Я знаю, насколько эти карты ценные.

Он перевел взгляд с карты на меня.

– Я знаю, что красивые вещи приносят утешение. Если бы я не был королем, я бы все равно собирал книги. – Он улыбнулся, суровые складки на его лице разгладились, и оно снова стало приятным. – Не думал, что ты можешь быть несчастлива в преддверии своей свадьбы. – Я напряглась. Неужели он все знает? Или же у него просто предчувствие относительно имеющихся сложностей? – Этот мальчик Солсбери такой благонравный и с хорошей поддержкой.

Нет, ничего он не знает. Я медленно перевела дыхание.

– Да, – согласилась я. – Господь благословил Уильяма и красивым лицом, и добрым нравом.

– Держу пари, он будет тебе хорошим мужем. Я не вижу в нем недостатков.

– Их просто нет, сэр.

Я подумала, что могла бы сказать ему, что, возможно, обращусь к нему с просьбой рассудить мое дело. Может быть, он сжалится и спасет меня? Но Эдуард продолжил говорить, приняв мои слова, как знак покорности:

– Женитьба может стать жизненно важным шагом, особенно если в ней присутствует любовь или сильная привязанность. Я скучаю по Филиппе. – Он с грустью улыбнулся. – Она успеет вернуться из Гента до вашей свадьбы. И будет присутствовать там, чтобы пожелать тебе всего хорошего.

Он принялся просматривать документы, как только что это делала я, и выбрал один, на котором была изображена полоска моря, отделявшая Англию от Фландрии и Франции. В этом я увидела свой шанс.

– Не могли бы вы, милорд, показать мне, где находится Пруссия?

– Джоанна, что-то мы с тобой общаемся сегодня слишком уж официально. Вот она. – Он повернул карту, чтобы мне было лучше видно то место на востоке, куда указывал его палец. – А зачем тебе это знать? – К счастью, он не стал дожидаться моего ответа, а сразу добавил: – Там сейчас в Крестовом походе сражается много английских рыцарей. Тевтонские рыцари намерены освободить эту территорию от язычества и обратить местных славян в христианство. Достойная цель. Я знаю, что и Томас Холланд отправился туда после осады Турне. Я слышал, что он успел отличиться там. – Король снова улыбнулся, немного задумчиво и даже с тоской. – Помню, как посвящал его в рыцари несколько лет тому назад, сразу после шотландской кампании. Он был очень молод, но уже тогда производил сильное впечатление.

Это имя, возникшее в нашем разговоре так внезапно и нежданно, изгнало из моей головы все мысли – я растерялась и не знала, что ответить. Но потом увидела в этом еще один шанс для себя и нервно облизала разом пересохшие губы.

– И что, он сражается там отважно? – спросила я со всей беззаботностью, на какую была способна в тот момент. Я почувствовала, что мне нужно с кем-то поговорить о нем, вновь услышать его имя без всяких злобных поношений.

– О да. Он был ранен, но ничто не остановит Томаса, разве что копье пронзит его сердце. – Эдуард инстинктивно потер рукой бедро, где до сих пор чувствовалась рана от вражеского копья. – Мне докладывали, что он продолжает сражаться даже с перебинтованной головой.

Пока он отвечал, я затаила дыхание, а теперь медленно и с облегчением выдохнула.

– Значит, он не погиб?

– Нет, он жив – более чем. А еще на войне он завел себе важных друзей. – Внезапно Эдуард бросил на меня проницательный взгляд. – Я не знал, что ты интересуешься также и военными действиями.