плоскости сознания; при познании с помощью интуиции эта плоскость сознания только перестраивается, как бы видоизменяется без перемещения силой той же самой воли. Вообще же говоря, познания этих двух видов обыкновенно переплетены между собой и при всяком познавании в разуме человек пользуется интуицией, а при познании силой интуиции он довершает его в разуме. Чем выше человек, тем более способен он познавать интуицией; более того, самое его развитие состоит прежде всего в том, что он преобразует метод своих познавании, все более и более пользуясь интуицией.

§ 2. Об интуиции

«На небе знать — то же, что видеть.

На земле — то же, что вспоминать.

Счастлив тот, кто проник в мистерии,

Он познал Источник и Конец жизни».

Пиндар.

В познании нет и не может быть элемента случайности, каким бы путем или методом человек ни познавал. Классификация есть колыбель всякой науки вообще; интуиция как первоосновной источник всякого знания также не может не зиждиться на этом законе. Когда человек приступает к какому-либо конкретному познаванию, то он должен не только ясно сознать свою цель, но и строго ограничить ту систему представлений и умозаключений, которая является в этом познании начальным этапом. Если сказанное составляет уже необходимое условие при познании в разуме, то тем большее значение оно имеет при познании интуицией. Познавая в разуме, человек еще может, совершая свои логические построения и составляя частные синтезы, базироваться вначале лишь на части первоисходных представлений, а уже затем достроить остальное. Наоборот, при познании интуицией, человек необходимо должен поставить в своем сознании задачу в ее полном целостном объеме. Исполнение этого требования не только является необходимым для свершения интуитивного познания, но более того, оно выражает собой самую сущность процесса. Это именно и выражается законом, лежащем в основе всего учения об интуиции. — «При всяком интуитивном познании человек должен ясно формулировать свою цель и обнять в своем сознании всю систему представлений, которая к этой цели ведет. Он должен твердо очертить эту первоначальную систему, совершенно оторвать ее от всего остального мира, всю силу своей воли сосредоточить на желании данной цели и в момент высшего напряжения этой воли он должен в порыве ввысь оторваться и от цели и от начальной системы, стремясь вглубь своей собственной сущности. Мгновение спустя он уже будет иметь ответ, а если же его не последует, то это покажет лишь то, что средоточие было исполнено не с достаточной полнотой и совершенством».

«Прежде чем душа найдет возможность постигать и дерзнет припоминать, она должна соединиться с Безмолвным Глаголом, и тогда для внутреннего слуха будет говорить Голос Безмолвия».

Из восточной мудрости.

«Пусть они узнают, что лучшее и благороднейшее, к чему можно прийти в этой жизни, это молчать и дать Богу говорить и действовать в тебе. Когда все силы отрешены от своих дел и образов, изрекается то Слово. Поэтому и говорит он: «Среди молчания было сказано мне тайное Слово».

Мейстер Экхарт.

«Заставь свое Я пребывать в религиозном молчании, чтобы Сам мог быть услышан, и тогда уйди в глубины твоего разума и слушай, что говорит Всеобъемлющий, Безличный, Называемый гностиками Пучиной…»

Станислав де Гуайта.

«Est Deus in nobis et sunt commercia Coeli;

Sedibus aetheriis spiritus ille vivat».

Ovid.

«Нелепо было бы справляться, откуда происходит это интуитивное знание, как если бы это было нечто зависящее от места или движения. Оно не откуда ни приближается и не направляется никуда; оно является или не является вовсе. Так что, бесполезно было бы преследовать это знание в намерении открыть его тайные родники, но в безмолвии следует ждать, пока оно внезапно над нами не загорится, внутренне приготовляясь к священному зрелищу, как глаз терпеливо ждет восхода солнца. Не при посредстве воображения или размышления, которое само обязано извне заимствовать свои принципы, мы представляем себе Непознаваемые Силы, т. е. То, Что находится над нами: но при посредстве врожденной нам способности Их созерцать, позволяющей нам говорить о Них здесь».

Плотин.

«Вот ступени лестницы, по которым экстаз поднимается, дабы предстать во всем ослепительном блеске своего апофеоза:

1) Направление своего внимания на один какой-нибудь факт сознания, будь это ощущение внешнего или внутреннего мира, деятельная мысль или вибрирующее чувство.

2) Возрастающее помутнение и охлаждение всех других ощущений, всех других мыслей, всех других прошедших и настоящих чувств.

3) Бурное стремление всех энергий к одному пункту, как бы под влиянием притяжения непреодолимого бедствия.

4) Исчезновение всех форм внешней и внутренней чувствительности.

5) Параличи и еще чаще каталепсия всех мышц, а вследствие этого долгое и судорожное пребывание в одном и том же положении, что, большей частью, выражает крайнее уничижение или крайнюю экзальтацию.

6) Неудержимое стремление вверх, хотя бы одними глазами.

7) Появление образов, соединяющихся в одной картине, или же одного образа, соединяющего в себе все красоты рисунка и красок.

8) Конечный результат, одно, потрясающее ощущение, поглощающее ощущение, в которое превращаются все остальные аффективные силы.

9) Испускание из этого единичного пункта световых лучей, переходящих в молнии.

10) Восторг или экстаз».

Паоло Мантегацца.

«Все сколько-нибудь знакомые с процессом художественного творчества хорошо знают, что художественные идеи и образы не суть сложные продукты наблюдения и рефлексии, а являются умственному взору разом в своей внутренней целости (художник видит их, как это прямо утверждали про себя Гёте и Гофман), и дальнейшая художественная работа сводится только к их развитию и воплощению в материальных подробностях».

Владимир Соловьев.

Принцип, лежащий в основе этого закона, тот же самый, который покоится в основании общих законов проектирования и выявления; как там, так и здесь результат является мгновенно за нанесением последней грани. Именно поэтому всякое проявление сущности, вообще говоря, выражается и познается с помощью интуиции, а она сама есть в то же время синоним проявления. Познание сущности и познание формы тем, прежде всего, отличаются друг от друга, что знание формы доступно каждому и постигается скрупулезным исследованием, ведение же сущности есть высший дар и он доступен лишь избранным, и именно в возможности обладания им проявляется божественность сущности человека. Знание формы само по себе не может привести к познанию синтеза, ибо для восприятия его потребно наличие ряда данных, могущих и не быть у человека; наоборот, ведение сущности есть всегда, вместе с тем, и знание формы, ибо каждый