Но у Камилы было такое чувство, что говорил он как будто не с ней, а с кем-то еще. Она даже оглянулась, ожидая, что увидит леди Мейгри. Но позади нее никого не оказалось, хотя ощущение чьего-то присутствия не исчезло.

– Флэйму не удалось убедить Дайена отречься от престола. Флэйм хотел завладеть бомбой, и ради этого ему необходимо было глубоко проникнуть в сознание своего кузена, чего на большом расстоянии он сделать не мог. Вот почему он так стремился завлечь Дайена на Валломброзу. Для этого я и свел их друг с другом и вынудил Дайена сразиться с Флэймом в единоборстве. Я задумал подменить настоящую бомбу поддельной, но чтобы сделать это, мне нужна была настоящая бомба. Дайен никогда не согласился бы и не смог дать ее мне, а Флэйм это сделал, сам о том не ведая. Я подменил бомбу ночью, перед тем, как мы покинули Валломброзу. На следующее утро бомба уже была в распоряжении принца Флэйма. Но он не знал тогда, что это подделка. И не мог знать. Никто не мог этого знать, не подвергнув бомбу тщательной проверке. Гарт Панта, конечно, раскрыл бы подмену, но у него не было оснований проверять бомбу. Зачем бы он стал это делать? Если бы все шло, как я с самого начала задумал, – продолжал Саган, говоря с леди Мейгри, – Флэйм не смог бы обнаружить подмены, пока не оказался бы на другой стороне галактики, чтобы взорвать коразианцев. Я подготовил бы бомбу к взрыву, и Панта с Флэймом могли бы укрыться в безопасном месте. Бомба, конечно, не сработала бы. Туска со своими сторонниками должен был захватить корабль, вступить в бой с коразианцами, если бы возникла такая необходимость, а потом – вернуться вместе с королем, чтобы разгромить претендента на престол. Таков был мой план, миледи. – Саган говорил, совсем забыв о присутствии Камилы. – Но креатуры своими действиями вынудили меня изменить его. К сожалению, их ждет гибель. Они, несомненно, были безвредными, пока не соприкоснулись с людьми. Мы, кажется, оскверняем все, к чему ни прикоснемся.

– Что будем мы делать теперь? – спросила Камила, – скорее себя, чем Сагана. У нее было такое чувство, что леди Мейгри (если она и вправду была здесь) уже знает ответ на этот вопрос.

Услышав голос Камилы, Саган вспомнил о ней. Его не смутило, что он при ней говорил с леди Мейгри. Видимо, он даже не осознавал этого.

– Я собираюсь подготовить бомбу к взрыву. Она должна будет взорваться после того, как мы покинем эту планету, – сказал Саган Камиле.

– А креатуры не смогут помешать этому взрыву?

– Не смогут. Предотвратить взрыв может лишь тот, кто знает код. Я предполагаю, что, догадавшись о готовности бомбы к взрыву, креатуры не посмеют прикоснуться к ней из боязни взрыва. В самом деле, – продолжал он, – взрыв бомбы на этой планете окажется гораздо безопаснее для галактики. По моим расчетам, аномалия неведомой материи может уменьшить силу взрыва и его разрушительные последствия.

– Но Валломброза погибнет? – спросила Камила, оглядывая вокруг.

– Да, – сухо сказал Саган. – Я только имел в виду, что взрыв не будет иметь той силы, которая могла бы привести к возникновению пробела в структуре Вселенной.

– Я поняла, – сказала Камила дрогнувшим голосом. – И… и после этого мы вернемся на корабль? «Обратно к Дайену», – подумала она, но не сказала этого вслух. – Что мы тогда будем делать?

– Если Туска захватит корабль, мы просто прибудем на борт. А если нет, то я возьму это на себя. В таком случае Флэйм, видимо, сбежит от нас, и Его величество продолжит дело, лично возглавив борьбу с Флэймом. В конце концов Флэйм неминуемо потерпит поражение. У него нет качеств настоящего короля.

– Но вы говорили, что он прошел испытание…

Саган пристально взглянул на нее, и грустная улыбка мелькнула на его тонких губах:

– Может быть, я лгал.

– Тогда вы должны сказать об этом Дайену, – твердо сказала Камила. – Когда все будет позади.

– Он знает, – спокойно сказал Саган. – Он сказал вам об этом.

Камила вспомнила, о чем говорили они с Дайеном во дворе Алказара после единоборства Дайена с Флэймом. «Камила, не пытайся заглядывать в будущее, потому что такого будущего для меня нет, – сказал он ей тогда. – Я король».

От смущения она покраснела и не смела больше ни о чем спрашивать Сагана.

Они продолжали свой путь по лабиринту коридоров дворца. Крепость казалась теперь и в самом деле какой-то нереальной, призрачной. Чьи-то невидимые глаза следили за ними, неслышные голоса проклинали, и неслышные шаги сопровождали их. Какая-то дверь открылась, когда они проходили мимо нее, а немного впереди хлопнула, закрывшись, другая.

Камила мгновенно опустила руку на кобуру. Она шла немного позади и левее Сагана (сам он был безоружен) и, держа наготове пистолет, прикрывала его с тыла. Она даже не осознавала этого, пока не поймала на себе одобрительный взгляд Сагана:

– Ваш отец не зря учил вас.

– Ах, это… – Камила застенчиво улыбнулась, польщенная похвалой и обрадованная возможностью снова заговорить. – На самом деле меня учила мать. Она оруженосец. А я, наверное, никогда не стану оруженосцем, – тихо добавила она, вздохнув, – никогда…

– Вы любите и любимы, – сказал Саган. – Что может быть выше и важнее этого?

Камила от удивление не знала, что ему ответить. Наверное, и сам Саган удивился тому, что он сказал. Он даже плотно сжал губы, как будто контролируя себя, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.

Опрокинулся стол, мимо которого они проходили, кресло запрыгало на полу. Камила обернулась и направила назад луч фонаря.

– Креатуры, – сказал Саган. – Они следят за нами.

Камила приблизилась к Сагану и шла теперь, почти касаясь его. Он взглянул на нее, хмурясь. Она чуть-чуть поотстала и заняла прежнюю позицию.

Молчание, которое не создавало ощущения тишины, нервировало ее.

– Вас тоже любили, – сказала Камила, – и вы любили.

– Этой любви оказалось недостаточно, – ответил он.

Фарфоровая ваза упала на пол и вдребезги разбилась. Камила заскрежетала зубами, решив не обращать внимания на то, что происходило во мраке дворца. Она снова почти вплотную приблизилась к Сагану.

– Я не понимаю вас.

Наверное, ему тоже хотелось слышать живые человеческие голоса, так же, как и ей. Или, может быть, он снова, не замечая ее, говорил с кем-то еще…

– Мы оба любили, слишком сильно любили не только друг друга, но и многое другое, и это оказалось губительно для нас.

– А что еще вы любили?

– Власть. Славу. Гордыня, притязания, стремление подчинить себе все вокруг – вот что мешало нашей любви. – Он взглянул на пять шрамов на своей правой руке. – Ничего удивительного. Мы были рождены для этого. Проклятье Королевской крови, как говаривала миледи. Но это не оправдание. Дайен тоже был рожден для этого, как и мы. И он достиг цели иным путем, слава Богу.

– И поэтому вы сейчас на его стороне? – нерешительно спросила Камила.