Мерный стрекот, доносившийся сверху, заставил Сэма поднять глаза. Со стороны реки к ним приближались огни. Пилот разглядел, должно быть, их военные машины, и вертолет, после того как поредел людской поток, стал снижаться. В свете мостовых фонарей Сэм разглядел надпись «Военный транспорт штата Коннектикут».

Остатки толпы все еще текли мимо. Капитан, не выдержав, стал пробираться сквозь них в противоположном направлении. За ним следовал Сэм — по ту сторону заграждения могли быть раненые.

Когда они подошли к вертолету, пилот, открыв окошко, крикнул:

— Послушайте, я из Уотербери и совершенно не знаю город — не могли бы вы помочь мне?

— Я из Карачи, приятель, и знаю меньше тебя, — бросил на ходу капитан.

— Куда вам нужно? — спросил Сэм, взглядом выискивая пострадавших.

— В госпиталь Белвью. Не знаете, где это?

— Знаю. Я работаю там. А зачем вам в госпиталь? — Спросив, Сэм похолодел от недоброго предчувствия.

— Посылка. Дохлая собака в упаковке. Вы не покажете мне дорогу?

Побледнев, Сэм отбросил брезент, покрывавший собаку, и направил на тело луч фонарика.

Даже сквозь множество слоев полиэтилена невозможно было не увидеть безобразных нарывов.

В лаборатории было темно, и голубовато-зеленый свет от экрана монитора едва выхватывал из мрака лицо Сэма, подчеркивая морщины и мешки под глазами.

Он с отвращением смотрел на экран. В дикой пляске палочковидных вирусов Ренда — картинке, транслируемой из главной вирусологической лаборатории, — было что-то опереточно-демоническое.

Сэм зевнул и отвел взгляд в сторону. Конечно, ему следовало бы поспать, но при всей усталости сон не шел. В окно по-прежнему барабанил дождь, и уже пробивалась утренняя серость… Обязательно нужно поспать…

Нита, в самый разгар их беседы уронившая вдруг голову на руки, безмятежно посапывала, разметав по столу свои красивые волосы.

Пискнул сигнал, которым обычно предварялись важные сообщения, — картинка дернулась, но чем-то новым не сменилась. Все те же вирусы все так же энергично толклись.

«Идентификация положительна, — пробурчал равнодушный голос. — Ткани фурункулов коннектикутской собаки содержат вирус Ренда — он на ваших экранах. До завершения всех исследований по приспособляемости данного штамма к различным средам и организмам он именуется вирусом Ренд-гамма…»

Нита уже выпрямилась в своем кресле и, отбросив волосы назад, сонно щурилась.

— До чего ж быстро! — воскликнул Сэм, гневно сжав кулаки. — Такой сдвиг — и меньше чем за неделю! Как он успел в такой короткий срок перебывать в семи различных организмах?!

— Успел. И от этого никуда не денешься.

— Как и от многого другого… — Сэм, кипя от злости, мерил шагами комнату. — Разваливается все! Мы катимся к первобытной дикости! Кубарем! Мне никогда не приходило в голову, что слой цивилизованности настолько тонок! Его можно смахнуть в несколько дней!

— Вы слишком суровы, Сэм. Люди просто-напросто боятся…

— Да, конечно! Я сам боюсь! И, кстати, у меня гораздо больше оснований для страха — ведь мне известна степень нашей беспомощности перед болезнью Ренда! Но я также знаю — а они почему-то забыли, — что у нас есть чудесный дар — шевелить мозгами, думать, прежде чем что-то предпринимать! А эти безумцы действуют — только действуют! И мало того, что обрекают себя на верную гибель, так еще пытаются увлечь за собой весь мир! Буйствуют! Лезут под пули! Вопреки здравому смыслу прячут где только можно своих несчастных кур и длиннохвостых попугаев! Подождите, вот мы еще примемся за собак… «Только не моего Рекса! Только не моего верного друга Рекса!» И попробуйте втемяшить идиоту хозяину, что его друг Рекс превратился в смертельного врага… Все охвачены паникой! Я видел толпу, в которой уже не было людей! Они насилуют и убивают — мимоходом! Каждый пытается любой ценой выбраться отсюда — и кому-то ведь это удастся! Или чья-то собака убежит за пределы зоны! Люди…

— Людей винить не следует, Сэм. — Голос Ниты был тих и спокоен. — Им присущи эмоции, обычные человеческие эмоции…

— Но я — точно такой же человек! — воскликнул он, остановившись. — И тоже не без эмоций! Я прекрасно понимаю, что они чувствуют сейчас! Те же кошки скребут и у меня на сердце! Но для чего же нам дан интеллект, если мы не можем контролировать свои эмоции!

— Кое-кто из контролирующих мечется сейчас из угла в угол…

Сэм уже открыл рот, чтобы ответить, — но внезапно передумал и улыбнулся.

— Да, вы правы. Вся моя ярость — ни к чему… Просто бывают моменты, когда все, что чувствуешь, обнажается, выходит наружу… А потому — слушайте! Вы так хороши сейчас в этом голубом луче и с этими спутанными волосами!

— О ужас… — прошептала она, поправляя прическу.

— Оставьте, прошу вас! — Сэм потянулся к ее руке, и что-то произошло! В глазах Ниты отражались его, Сэма, чувства!..

Что есть поцелуй? Поцелуй есть контакт, соединение, обмен. Одним народам и племенам он вообще неизвестен — другие считают его чем-то омерзительным. И те и другие — обделены… Поцелуй может быть и холодной формулой, и знаком родства, и прелюдией к акту любви. А еще — откровением в безмолвном, таинственном языке чувств, не передаваемых словами…

Прижавшись ухом к его груди, она улыбалась — он это знал, потому что водил пальцем по ее лицу.

— По-моему, все наши чувства поднялись сейчас на поверхность… Мы говорим то, что говорят они, и действуем так, как им угодно. Я, наверное, выгляжу очень смешным…

— Перестань, Сэм!

— Я, должно быть, действительно выгляжу довольно нелепо, но… Если б ты знала, какое отвращение у меня вызывают все эти телекрасотки с их деловитым барахтаньем в постели и дозированным закатыванием масленых глазок! Настойчивое принижение высокого… Я хочу сказать, что люблю тебя и что это… не шутка…

— И я тебя люблю, Сэм… Звучит, конечно, ужасно, но я благодарна болезни Ренда и всему, что произошло… Женщины эгоистичны, дорогой! Мне кажется, что ты так и остался бы одним из тех ушедших в работу мужчин, которым просто некогда подумать о таком незначительном предмете, как мы…

— «Незначительном». — Сэм обнял ее и тут же услышал сигнал вызова. — Черт побери!

— Я понимаю ваши чувства, сэр! — Нита, рассмеявшись, выскользнула из его объятий. — Но мне звонят!

Сэм милостиво улыбнулся, и она поспешила к телефону.

Дождь почти прекратился. Редкие порывы ветра бросали капли на оконное стекло. Сэм смотрел вниз, на влажную серость безмолвного города. Отсюда, с двенадцатого этажа, хорошо просматривалась Первая авеню с ехавшей по ней бело-зеленой полицейской машиной. Вот машина исчезла, куда-то свернув…

Неясное бормотание за спиной тоже смолкло, и, когда он обернулся, Нита уже положила трубку. Она так грациозно потягивалась, что Сэм тут же почувствовал необыкновенный прилив сил.