Эйла следила за его действиями с растущим волнением.

Когда камней больше не осталось, Джондалар огляделся по сторонам и взял часть палочек с зарубками.

– Одна, – сказал он и положил на землю первую, – две, – и опустил на землю вторую, – три, четыре, пять…

Эйле вдруг вспомнилось, как Креб говорил ей: «Год рождения, год первого шага, год отнятия от груди…» – указывая при этом на пальцы руки. Она приподняла руку и заговорила, глядя на Джондалара и указывая поочередно на каждый из пальцев:

– Один, два, три, четыре, пять.

– Правильно! Я знал, что ты все поймешь, с тех пор как на глаза мне попались твои палочки.

Эйла торжествующе заулыбалась. Взяв одну из палочек, она принялась считать зарубки. Когда она исчерпала запас известных ей слов, Джондалар продолжил счет, но и ему пришлось остановиться, когда дело дошло до зарубок после второй особой метки. Он сосредоточился и нахмурил лоб.

– Ты провела здесь вот столько дней? – спросил он, указывая на те палочки, которые принесла Эйла.

– Нет, – ответила она и достала все остальные. Развязав каждую из палочек, она разложила палочки по земле.

Джондалар присмотрелся повнимательнее и побледнел, чувствуя, как внутри у него все сжалось. Судя по количеству пометок, она прожила в долине не один год! Он аккуратно разложил все палочки и задумался. Хотя Зеландонии научил его, как обращаться с большими числами, ему всякий раз приходилось прилагать немалые усилия.

И тут он улыбнулся. Не обязательно считать дни, он может определить количество особых меток, обозначающих не только начало месячных, но и лунные циклы. Он принялся считать вслух, одновременно чертя короткие линии на земле, располагая их в ряд друг за другом. Когда таких линий набралось тринадцать, он начал новый ряд, но, как учил его Зеландонии, пропустил первую из зарубок и провел всего двенадцать линий. Лунные циклы не совпадали с началом и концом года. Таким образом он сосчитал все зарубки, и на земле появилось три ряда коротких линий. Потрясенный Джондалар изумленно посмотрел на Эйлу.

– Три года! Ты провела здесь три года! Столько же продлилось и мое Путешествие. И все это время ты жила одна?

– Со мной была Уинни…

– Но ты ни разу не встречала людей?

– Ни разу с тех пор, как меня изгнали из Клана.

Эйла вспомнила о том, как она сама вела счет годам. Первый из них, в течение которого она покинула людей Клана, нашла долину и взяла к себе маленькую кобылку, она назвала годом Уинни. Следующей весной – в то время, когда все вновь пробуждается к жизни – она нашла маленького львенка, поэтому тот год стал для нее годом Вэбхья. Если считать так, как это делал Джондалар, год Уинни и год Вэбхья сольются в один. Следующим будет год гнедого жеребца – это уже два. А третий – год Джондалара и жеребенка. Эйле показалось, что так легче запоминать годы, но слова для счета пришлись ей по душе. Глядя на зарубки, Джондалар определил, сколько времени она прожила в долине. Ей очень хотелось бы научиться этому.

– Ты знаешь, сколько тебе лет, Эйла? Сколько лет прошло с твоего рождения? – внезапно спросил Джондалар.

– Дай-ка подумать, – ответила она и приподняла руку, растопырив пальцы. – Как говорил Креб, Айза решила, что мне было вот столько… пять лет… когда они нашли меня. – Джондалар начертил на земле пять линий. – Дарк родился весной того года, когда мы побывали на Сходбище Клана. Я брала его с собой. Креб говорил, что между Сходбищами Клана проходит вот столько лет. – Она вытянула все пальцы на одной руке и еще два на другой.

– То есть семь, – сказал Джондалар.

– Они нашли меня на следующее лето после того, как побывали на очередном Сходбище Клана.

– Одним годом меньше… Погоди, сейчас разберусь, – сказал он и снова принялся чертить линии на земле, а затем озадаченно покачал головой: – Ты не ошибаешься? Ведь тогда выходит, что ты родила сына в одиннадцать лет.

– Я уверена, Джондалар.

– Я слышал о том, что женщины рожают в таком возрасте, но крайне редко. Обычно у них появляются дети, когда им исполняется тринадцать или четырнадцать лет, но многие считают, что и это очень рано. Ты сама была тогда еще ребенком.

– Нет, я достигла зрелости за несколько лет до этого. Я успела вырасти и стала выше всех в Клане, включая мужчин. Все девушки Клана стали женщинами куда раньше моего. – Она негромко усмехнулась: – Мне и так пришлось очень долго ждать. Некоторые из членов Клана решили, что я никогда не стану женщиной, потому что у меня такой могущественный мужской тотем. Айза так обрадовалась, когда у меня… начались месячные. Я тоже обрадовалась, но потом… – Улыбка на ее лице померкла. – Тот год был годом Бруда. А следующий – годом Дарка.

– Это было за год до того, как у тебя родился сын. Тебе было десять лет, когда он тебя изнасиловал? И как он только мог!

– Я уже стала женщиной, как все другие. Я была выше Бруда.

– Но ведь рост не главное. Я видел плоскоголовых. Ростом они невелики, но у них могучее телосложение. Мне бы не хотелось сразиться с таким существом врукопашную.

– Это люди, Джондалар, – мягко поправила его Эйла. – Это не плоскоголовые существа, а люди, члены Клана.

Джондалар осекся, заметив на лице Эйлы упрямое выражение, говорившее о том, что она будет до конца настаивать на своем.

– Ты не считаешь его зверем? После всего, что случилось?

– Если то, что Бруд овладел мной против моего желания, позволяет считать его зверем, как следует называть мужчин, которые насилуют женщин из Клана?

Джондалар никогда прежде об этом не задумывался.

– Далеко не все мужчины такие, как Бруд, Джондалар. Многие из них не похожи на него. Например, Креб – он отличался добротой и мягкостью, хоть и был могущественным Мог-уром. И Бран, предводитель Клана, был другим, непреклонным, но справедливым. Он принял меня в члены Клана. Да, он придерживался обычаев Клана, но, выражая мне свою благодарность, он оказывал мне большую честь. Мужчины из Клана крайне редко выражают женщинам благодарность при всех. Он позволил мне охотиться, он принял Дарка в члены Клана. На прощание он пообещал мне, что будет заботиться о нем.

– Когда тебя изгнали из Клана?

Эйла попыталась прикинуть. Год рождения, год первого шага, год отнятия от груди.

– Дарку было тогда три года, – сказала она.

Джондалар начертил еще три линии.

– А тебе исполнилось четырнадцать лет? Всего четырнадцать? С тех пор ты осталась одна? И прожила здесь три года? – Он сосчитал все линии. – Тебе семнадцать лет, Эйла. И за это время ты пережила больше, чем кто-либо другой, – сказал он.

Эйла задумалась и ненадолго приумолкла, а затем сказала:

– Сейчас Дарку шесть лет. Скоро мужчины начнут учить его охотиться. Грод сделает ему небольшое копье, а Бран покажет, как с ним надо обращаться. Если, конечно, он жив. Старик Зуг научит его пользоваться пращой, и Дарк начнет охотиться на небольших зверьков вместе со своим другом, которого зовут Грев. Дарк моложе Грева, но он наверняка выше его. Он всегда был выше своих сверстников, в этом он пошел в меня. Он очень быстро бегает, никому за ним не угнаться. Он научится ловко обращаться с пращой. А Уба любит его, любит так же сильно, как я.