— Ну, не выгонят, а замаринуют в двойках.

— Ты что? Хочешь меня испугать? Или ты против репортажа?

«А в самом деле…» — подумал Митя.

— Слушай, Жанна д'Арк, ты, конечно, рыцарь в латах справедливости. Но ведь надо сперва все-таки узнать, какой идиот звякнул насчет бомбы. Иначе что за репортаж?

Жаннет решительно качнула серьгами.

— А я знаю!

Мите было известно: когда Жаннет говорит таким тоном, она не врет. «Вот это да!» — подумал Митя. И сказал:

— Вот это да! А кто?

— Помнишь того длинного мальчишку с рыжей прической, в трамвае? В тот четверг! Мы ехали из лицея, а он торчал рядом и прислушивался к твоему рассказу.

— Я помню лопоухого третьеклассника. Разве он рыжий? Он же в шапке был!

Было холодно, все школьники ехали в куртках и шапках. И этот мальчишка лет девяти (Митя сразу решил, что третьеклассник) был в клетчатой фуражке с клапанами и большим козырьком. А из под фуражки торчали круглые, розовые, очень чистые уши. А еще у мальчика были большие очки — почти как у Митиной мамы. Ну, такой весь из себя воспитанный отличник! Когда вошла женщина с тяжелой сумкой, «очкарик» тут встал:

— Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, мой славный… Есть еще на свете добрые дети.

«Доброе дитя» сохранило невозмутимость.

Митя сказал Жаннет (они сидели рядом):

— Вот этого образцового третьеклассника я сделаю главным героем рассказа.

Дело в том, что уже несколько дней подряд Жаннет наседала, чтобы он написал для «Гусиного пера» смешной рассказ. Митя, естественно, отбивался, как мог. «Во-первых, я по складу характера не юморист, а лирик. Во-вторых, у меня вообще творческий застой». Обещание Жаннет «вделать по загривку, тогда застой перейдет в разбег» возымело действие. Через день Митя сообщил, что у него придумался сюжет. И вот сейчас, в трамвае, он, поглядывая на лопоухого третьеклассника, начал этот сюжет излагать. Сперва шепотом, затем громче. Потому что увлекся.

— Понимаешь, вот такой интеллигентный ребенок однажды утром не сразу отправляется в школу, а сперва идет на пустырь. Там цветут сорняки и порхают бабочки. Такая благодать, бабье лето… И среди этого бабьего лета стоит по пояс в репейниках телефонная будка.

— Как там, у Ельки?

— Ну да. Бесплатная… А перед будкой — очередь из всякого школьного народа. Вообще-то терпеливо стоят, но кое-кто просит: «Пустите без очереди, а? У нас уроки с восьми часов и первый урок — контрольная по алгебре…» Ну, добрые люди таких пропускают вперед. Человек хватает жестяную кружку, чтобы изменить голос, и поскорее вопит в телефонную трубку:

«Школа номер три? Имейте ввиду, у вас под учительской заложен фугас! Никто не хулиганит, правду вам говорят!.. Ну, дело ваше, потом пожалеете!»

И так далее, один за другим. У каждого какие-то причины, чтобы не было занятий. Один уроки не выучил, другому просто погулять охота. А метод-то испытанный. Поверят в бомбу или не поверят, а проверять все равно придется…

И наконец доходит очередь до нашего героя… вот до такого. Этот милый мальчик, весь такой причесанный, с отмытыми ушами, в клетчатом жилетике (вроде формы наших младших лицеистов) заходит в будку, притворяет за собой дверь (хотя в ней давно выбиты стекла), набирает номер…

«Простите, пожалуйста, это школа номер десять? Могу я поговорить с директором?.. Очень приятно. Извините, что вынужден вас огорчить, но есть достоверная информация, что на школьном чердаке лежит тротиловый заряд с часовым механизмом… Нет-нет, к сожалению, это не шутка. Извините…»

Вешает трубку, выходит… А у двери — милиционер! Молодой такой и красивый младший лейтенант Булочкин. Он делает страшные глаза:

«Ах ты террорист! А ну, пошли в отделение!»

Наш лопоухий герой не теряет достоинства. Отбегает на десять шагов и говорит издали:

«Странно вы себя ведете, товарищ милиционер. Я только выполнил свой долг». — И удаляется. Понимает, что милиционер не погонится по буеракам…

А тот и не хочет догонять мальчишку! Ему не до того. Ему хочется встретиться с девушкой, которая каждое утро в это время идет в Институт швейной промышленности. А сейчас как назло в клубе УВД назначено генеральное совещание всех милицейских чинов. И младший лейтенант снимает трубку, берет жестяную кружку:

— Алло! Это начальник клуба? Здравия желаю, товарищ подполковник! Докладываю: под паркетом актового зала заложена мина с дистанционным управлением… Не важно, кто говорит. Честь имею… — И спешит к институту, радостный такой: теперь, в суете, его отсутствие в клубе никто не заметит…

А через полчаса грустный милиционер Булочкин сидит на скамейке в садике недалеко от школы номер десять. Девушку он только что видел, но она не захотела с ним разговаривать. Ее ухватил под руку какой-то «штатский» студент. И вот смотрит Булочкин на радостное бабье лето грустными глазами и вдруг замечает на соседней скамейке старого знакомого — третьеклассника в клетчатой жилетке. И говорит уже не грозно, а просто так, устало:

«А ты чего не идешь в школу, прогульщик?»

А третьеклассник вежливо отвечает:

«Но вы же слышали, товарищ младший лейтенант: в школе взрывной заряд».

«Ты что же, хочешь сказать, что это правда?»

«Простите, я всегда говорю правду», — отвечает воспитанный третьеклассник.

И тут над школьной крышей, которая виднеется за деревьями, встает взрыв! В классах-то ничего, только сотрясение и звон стекол, а вверху — что-то похожее на громадный разноцветный веник. Такой салют в честь неожиданных каникул!.. Младший лейтенант Булочкин падает в обморок…

Митя к концу рассказа тогда так вдохновился, что говорил уже в полный голос. И, конечно, те, кто был неподалеку, развесили уши. А Жаннет его не останавливала, чтобы не спугнуть вдохновение.

Митя вздохнул и сказал:

— Ну, вот и все. Но это короткий пересказ, а вообще-то мне хочется побольше деталей: и какая погода замечательная, и какие люди там в очереди у телефона — описать каждого. Одну девчонку сделаю похожей на тебя.

— Ладно. Только сочиняй скорее.

Сочинить он не успел. Зато «накаркал» на свою голову. Сам сделался героем похожего рассказа.

…А теперь, на улице, Жаннет напомнила:

— Я не про лопоухого говорю, а про большого, вроде нас, без шапки. Помнишь, такой с гладкими рыжими волосами, с пробором? Он наискосок от нас сидел. Слушал и улыбался так, будто с насмешкой. Я еще сказала потом: «Какой он вылизанный. Будто из английского колледжа».

— А-а… Ну и что?

— Ну и то…

— Ты решила, что это он? Подслушал сюжет и позвонил? Да там же еще сколько народу было!