Начало века было отмечено спорами по поводу того, когда он начался — 1 января 1900 или 1901 г., а также распространением различных технических новшеств, которые вошли в употребление еще в 90-х годах XIX в., но из-за недоработок не находили широкого спроса. Это электрическое освещение и телефоны в домах состоятельных людей, пишущие машинки, граммофоны, автомобили, а позднее радио и аэропланы. В Колне (графство Ланкашир) было построено первое в мире здание, специально предназначенное для показа кинофильмов. Совершенно неожиданно оказалось, что викторианский период и все связанные с ним заботы остались где-то в далеком прошлом. Смерть трех самых известных людей той эпохи: Гладстона в 1898 г., самой королевы Виктории в 1901 г. и Солсбери в 1903 г. — стала логическим ее завершением.

Переоценка государства XIX в. началась с появления целой серии социальных исследований 1890-х и 1900-х годов, посвященных рынку труда и условиям жизни трудящихся, таких, как «Жизнь и труд населения Лондона» Чарлза Бута (это произведение выходило с 1889 по 1903 г. в четырех выпусках и составило 33 тома), а также «Нищета: исследование условий городской жизни» Сибома Раунтри (1901). Бут и Раунтри впервые сделали попытку дать определение понятию «нищета» как социальному феномену (в отличие от Закона о бедных, который трактовал пауперизм как правовую категорию). Раунтри обнаружил, что 27 % жителей Йорка проживали в ситуации «первичной или вторичной нищеты», по его определению. Конечно, начиная с 80-х годов XIX в., уровень жизни рабочих вырос, но исследования показали, что значительная часть населения по-прежнему живет «в нищете» (относительное определение) или на грани экономической катастрофы. Такое положение вещей резко контрастировало с роскошью плутократии, о которой говорилось выше, королевского двора и аристократии.

Сведения о том, что 30 % населения бедствует, поразили современников. Однако из этих же цифр следовало, что 70 % живут в достатке, что было бы немыслимо в дни царствования «железного закона оплаты труда», т. е. в середине XIX в. Еще в 60-х годах Гладстон, будучи канцлером казначейства, признал, что экономика функционирует, порождая «огромную массу нищих». Викторианцы понимали, что живут, видя, с одной стороны, изобилие, а с другой — страдание, хотя почти не говорили об этом вслух и не знали, как этому помочь. Мэтью Арнолд в работе «Культура и анархия» (1869) писал о том, что в лондонском Ист-Энде «скучилась огромная неуправляемая масса несчастных, опустившихся людей». Реакция современников принимала форму частной благотворительности, направленной на облегчение участи либо индивидов, лично им известных, либо той категории, которая называлась «достойные бедняки», например разорившихся дворян. Систематические исследования, проведенные в начале XX в., не только встревожили общественное мнение картиной обеднения «имперской расы», но и показали, что эту проблему можно и нужно решить. Ведь до той поры, пока объем задачи не определен, за ее разрешение нельзя браться. Альфред Маршалл, ведущий экономист фритредерства, заметил по этому поводу: «Если проблему 1834 г. можно определить как проблему пауперизма, то в 1893 г. она стала проблемой бедности». Он имел в виду, что проблему бедности можно оценить и решить.

Когда после смерти Кемпбелл-Банермана в 1908 г. Асквит стал премьер-министром, правительство либералов 1905–1907 гг. сделало первую попытку как-то найти решение этих вопросов. Были введены бесплатные школьные завтраки (1907 г.) и пенсии по старости в соответствии с планом, разработанным в 1908 г. Асквитом еще до того, как он стал премьер-министром, и проведенным через Палату общин Дэвидом Ллойд Джорджем, его преемником на посту канцлера казначейства. В 1909 г. был принят Акт о развитии, предвосхищавший кейнсианское дефицитное финансирование, созданы биржи труда. По инициативе Уинстона Черчилля и Ллойд Джорджа проведен закон о страховании рабочих (Билль о национальном страховании 1911 г.), по которому для некоторых категорий трудящихся предусматривались обязательные выплаты со стороны государства, предпринимателя и самого наемного рабочего, чтобы из этих сумм выдавать пособие на случай болезни или потери работы. Подобные шаги, а также множество других мер стали первыми законодательными вехами на пути к современному государству всеобщего благосостояния. В их основе лежало отрицание викторианского принципа, согласно которому только личной честностью и усердием можно добиться скромного достатка. Реформы означали признание того, что капитализм расточителен, неэффективен и причиняет страдания, невзирая на достоинства людей, а также что одной только воли недостаточно для достижения успеха. Тем не менее это были реформы, проводимые фритредерами, которые верили, что после небольших изменений и ликвидации отдельных несправедливостей капитализм можно сделать «справедливым».

Хотя эти преобразования были весьма дорогостоящими, их поддержало значительное большинство населения. Разногласия вызывали пути нахождения денег на их осуществление, поскольку в то же время нужно было изыскать средства на строительство дредноутов для военного флота, чтобы достойно противостоять немецкой морской экспансии. Сторонники тарифной реформы настаивали на введении протекционных косвенных налогов, либералы же инициировали расширение прямого налогообложения. Бюджет 1909 г., предложенный Ллойд Джорджем, довел решение этой давней проблемы до решающей стадии, обложив «суперналогом» доходы богачей и сделав попытку ввести эффективный налог на землю. Бальфур вместе с юнионистами использовали Палату лордов, чтобы отклонить такой бюджет.

Это явилось кульминацией деятельности Палаты лордов по срыву законодательной работы либералов — Билль о гомруле 1893 г. и целый ряд предложений 1906–1908 гг. оказались либо сильно изменены, либо отвергнуты целиком. Отклонение бюджета (что традиционно было прерогативой Палаты общин) ударило по основному принципу британского представительного правления. Юнионисты утверждали, что законодательные финансовые инициативы либералов покушаются на социальные устои, хотя, как известно, налоги всегда шли на решение общественных задач. В результате двух всеобщих выборов 1910 г. либералы в Парламенте попали в зависимость от поддержки ирландцев и лейбористов, но при этом они все равно составляли большинство против лордов. Руководство юнионистов, хотя и не все члены партии, признало свое поражение: парламентский акт 1911 г. ограничил право вето Палаты лордов двумя годами.

Великая политическая баталия началась по поводу главного социального вопроса: на кого падет основное бремя налогов — на богачей, в результате введения «суперналога», или на бедняков, если будут применены пошлины на ввоз продуктов. В процессе его решения возникли проблемы конституционного устройства. Либералы по требованию своих ирландских сторонников предложили на рассмотрение Парламента третий закон о гомруле, который был принят Актом Парламента в 1914 г. вместе с решением об отделении Англиканской церкви от государства в Уэльсе, хотя действие этого закона было приостановлено на время Первой мировой войны.

Юнионистам против воли, но пришлось примириться с бюджетом либералов, однако принять гомруль было выше их сил. С молчаливой поддержки своего нового лидера, Эндрю Бонар Лоу, который сменил лорда Бальфура в 1911 г., они в полном смысле взяли на вооружение лозунг Рандольфа Черчилля 1886 г.: «Ольстер будет сражаться, и Ольстер будет прав!» В Северную Ирландию направлялось оружие, по большей части немецкое, причем никакой уверенности в том, что армия сохранит верность правительству, не было. Электорат Соединенного Королевства уже три раза отказывал юнионистам в праве на власть, но они все равно сумели в 1914 г. подвести Ирландию к самому краю гражданской войны. И это несмотря на то, что либералы хотя и с опозданием, но пошли на значительные уступки в вопросе об Ольстере. Начало Первой мировой войны помешало потомкам узнать, готовы ли были юнионисты переступить эту черту.