своей чернявой?

— Да я её впервые видел!

— И чего она тебе такого наплела, что ты за ней попёрся, как телок на привязи?

Жак смутился так, что щёки его налились уже даже не румянцем, а яркими алыми пятнами. Уши у него ещё до моего прихода горели так, будто за них хорошенько оттаскали. Хотя, может, так и было? Судя по тому, как осуждающе поглядывали на него Демьян, Варвара и даже Рада, французу пришлось несладко. Мне даже стало его жаль.

— Я… Варвара… Я же уже говорил — я правда не понимаю, как так получилось! — взволнованно вскочил он. Потом опять сел. Потом опять привстал, пытаясь дотянуться через стол до Вариной ладони. Но девушка демонстративно отклонилась, сложив руки на груди.

— Так что за девица-то была? — спросил я.

— Да не знаю я! — уже едва не плача воскликнул Полиньяк. — Даже как зовут, не знаю… Не помню.

— Так не знаешь или не помнишь?

Он тяжело вздохнул и размеренно, явно повторяя это уже не первый раз, произнёс:

— Всё как в тумане. Время пролетело, как один миг… Мы с ней куда-то сначала шли, потом ехали на авто… Потом где-то сидели… Разговаривали… Я когда опомнился — уже темно было. И я был уже возле дома.

— Угу. Шагает, лыбится, как ни в чём не бывало, — проворчала Варя, не расцепляя рук. — А мы тут полдня с ума сходим, не знаем, где его искать. О нас бы хоть вспомнил!

— Я и сам не пойму, — Полиньяк обхватил руками свою кудрявую голову, ошарашенно глядя перед собой. — Я был совершенно беззаботен. Забыл вообще обо всём. Это какой-то… гипноз! Нет, правда! У меня даже мыслей не возникло, что что-то не так. Только удивился, что на улице уже вечер.

Варя молчала, насупившись. Но всё же немного смягчилась. Может, сама смутилась, что так бурно отреагировала на всю эту историю. И правда ведь перегибает палку. Эту её реакцию сложно объяснить одним лишь беспокойством за друга.

— Что она тебе говорила, тоже не помнишь? — продолжал допытываться я. Уже не раз замечал, что эта дотошность у меня в крови — видимо, сказывается прошлая жизнь сыщика. — И где вы были? Что за место? Может, припомнишь хоть какие-то детали?

— Место… Какая-то комната… Красная. Помню красный цвет. Мягкие кресла… Бархат… А о чём она говорила — ну вот хоть убейте, не помню!

Жак виновато опустил голову. Демьян, допив остатки травяного отвара из стакана с бронзовым подстаканником, мрачно подытожил:

— Да это и не важно. Важнее, что успел выболтать ты.

Француз поднял на него взгляд. Глаза его распахнулись от ужаса, румянец моментально схлынул, голос задрожал ещё больше.

— Я… Дядя Демьян, но я же не хотел! Я… Я не думал об этом, но получается…. Получается, что я вас всех подвёл! Лучше мне уйти…

Он снова вскочил, едва не опрокинув стул.

— Да сиди ты, малахольный! Куда собрался-то? — рявкнул на него Велесов. И, смягчившись, добавил уже спокойнее. — Ладно, чего уж теперь сделаешь. Ты не виноват. Охмурила тебя та девка. Похоже, Одарённая.

— Одарённая… Да, конечно, — покачал головой Жак. — Жаль, я не послушал маман и не взял с собой медальон с ликом Святой Женевьевы! Она уверяла, что этот талисман защищает от сглаза…

— Да хрень собачья! — безапелляционно заявил Демьян, нисколько не заботясь о чувствах верующего. — От такого ничем не защитишься. Разве что кусок синь-камня постоянно в кармане таскать. Но от этого у тебя самого кишки ссохнутся через месяц.

Полиньяка это немного успокоило, но всё же он по-прежнему выглядел таким виноватым, что на него больно было смотреть.

— Ладно, идите-ка вы все спать, — Демьян хлопнул по столу широченной, как поднос, ладонью. — Утро вечера мудренее.

Кажется, все только и ждали этой его команды. Я и оглянуться не успел, как мы остались с вампиром вдвоём — остальные разбежались по своим комнатам.

Демьян, взглянув на меня исподлобья, спросил:

— Ну, а теперь, может, всё-таки расскажешь, что там стряслось? Ты что же, решил всех волков Томска за один вечер положить?

Я покачал головой.

— Да не я. Барсука, его телохранителей и Грача ухайдокал какой-то молодой вампир. Арамисом его называли. Фамилия вроде бы Арнаутов. Слыхал о таком?

Велесов крепко задумался, прочесывая пальцами свою густую бороду.

— Выглядит молодо, примерно как я. Длинные чёрные волосы. Из ладоней шипы костяные выращивать умеет. Длиннющие, где-то вот такие…

Указательными пальцами я отмерил на краю стола сантиметров сорок.

— Не припомню такого, — покачал головой Демьян. — Скорее всего, кто-то из новеньких.

— Да, похоже. Я подслушал часть их разговора. Поначалу они с Барсуком и Грачом о чём-то спорили. Потом не сошлись во мнении, и этот Арнаутов просто начал колоть всех, почём зря. Меня тоже заметил. Я насилу от него сбежал. Там полиция как раз подъехала, так что он и сам свалил. На машине, кстати. Видно, сообщники ждали где-то неподалёку.

— А Грач?

— Был сильно ранен. Я его выследил, успел немного расспросить, но потом он сбежал… Я в него стрелял. Но не уверен, что попал.

Демьян неодобрительно покачал головой.

— Зря. Следы синь-камня долго не развеиваются. Серьёзная улика. А гильзы?

— В барабане. Да я и шмальнул-то всего пару раз.

Велесов молчал, задумчиво крутя пустой стакан из-под отвара. Я невольно зацепился за вещицу взглядом. Явно из старых загашников особняка — старинный витиеватый подстаканник, украшенный рельефным узором, изображающим оленя, загоняемого стаей волков.

Символично.

Хотя, похоже, наши шансы в противостоянии со Стаей даже увеличились. Да, вылазка моя обернулась полным фиаско, да и вообще, учитывая возвращение Полиньяка, была ненужной. Но всё же в ходе неё я выяснил несколько важных вещей.

Смотрящий по Томску мёртв, внутри Стаи — какой-то серьёзный конфликт, в котором за один только этот вечер полегло несколько вампиров. Это нам только на руку. Пусть грызут друг друга, может, от нас пока отстанут.

— Грач, кстати, сказал, что Арнаутов мог стоять за похищением Жака. Правда, зачем это ему? С ним ведь никто из нас раньше не пересекался. Хотя… Они в разговоре снова упоминали Орлова.

— Значит, младший сын Аристарха всё же с ними повязан, — кивнул Велесов. — До последнего не хотелось в это верить…

Мы надолго замолчали, лишь я время от времени