— Они погибли, полагаю. — Он с трудом поднялся на ноги. — Меня учили обращаться с мечом еще мальчиком. Последний раз я держал меч в руке двадцать с лишним лет назад. — Он вытянул вперед свой клинок, хотя я уже видел его. — Вы знаете, сколько людей я убил мечом за всю свою жизнь?

Я помотал головой и упал в кресло, обессиленный.

— Ни одного. Но сегодня я убил четырех. Четырех вооруженных копьями остерлингов плюс еще одного, которого мы убили вместе с эльфийской девой. Сколько времени может продолжаться такое везение?

— Надеюсь, пока мы не достигнем Севенгейтса, милорд. Он находится на востоке?

— В пяти днях езды.

— Значит, в трех или даже меньше, коли мы поспешим. Я надеялся уложиться в три дня, поскольку рассчитывал, что Облако присоединится ко мне.

— Мы поспешим навстречу войску, которое каан пошлет на захват Огненной горы. — Граф-маршал вытер лицо и уставился в потолок. — То есть если мы двинемся прямым путем. Вы знаете северные районы страны?

— Довольно хорошо.

— Я тоже. Наверное, нам лучше сначала направиться на север, потом повернуть на восток, а затем на юг.

Приняв такое решение, мы вышли пешком из Кингсдума, не встретив никаких препятствий, хотя в самом Тортауэре царила суматоха, когда мы покидали замок. В первую ночь нашего путешествия, когда граф-маршал, Анс и нищенка спали, я лежал без сна, глядя в небо. Один раз мне показалось, будто среди звезд промелькнула Облако, и я попытался сообщить ей напряженным мысленным усилием, что я здесь, внизу. Мои мысли не достигли Облака, ибо я не получил никакого ответа.

На следующий день мы постоянно встречали по пути остерлингов. Дважды мы вступили в бой. Нам пришлось свернуть с дороги, потом мы снова вышли на нее и в скором времени опять были вынуждены свернуть в сторону. Остерлинги опустошили сельскую местность, предав огню все деревни и фермы, пожрав людей и домашний скот.

— Всю свою долгую жизнь я ел досыта, — заметил граф-маршал. — А теперь умру с пустым желудком. Обидно как-то. А в Стране мертвых хорошо питаются? Королева Идн говорила, вы провели там некоторое время.

— Только в качестве гостя. Нет, милорд, плохо.

— Тогда я постараюсь не попасть туда.

Галена взглянула на Анса, но он лишь ухмыльнулся и сказал:

— Вы станете кормом для остерлингов, коли умрете, сэр. Ваш желудок будет пустым, а вот они-то свои набьют, сэр.

— Позволительно ли мне завести разговор о месте, где мы с вами ели в последний раз, сэр Эйбел?

Я кивнул.

— Мы не могли бы снова отправиться в Эльфрис? Все вместе?

— Вы спрашиваете, в силах ли я взять туда с собой столько людей сразу? Думаю, да. Но найдем ли мы там пищу, неизвестно, и мы можем потерять год, пока едим.

— Лучше потерять год, чем лишиться жизни.

— Мы можем там лишиться и жизни тоже. Вы не видели опасностей, милорд, а в Эльфрисе таковых много. Туда частенько наведываются драконы, и там хватает разных других опасностей, наибольшую из которых, возможно, представляют сами эльфы. Разве вы не остались там?

Он кивнул.

— Давайте удовольствуемся этим.

— Вы не знаете, что такое настоящие лишения, — пробормотала Галена.

— Сэр Эйбел знает, — поправил ее Анс.

— Рыцарь? Да со слугами? Не думаю.

Граф-маршал велел Галене попридержать язык; а я сказал, что если я в силах выстоять против копий и мечей наших врагов, то, уж конечно, сумею вынести любые слова женщины — при условии, что она не будет повторять их слишком часто.

— Я не знаю, какие тяготы выпали на вашу долю, это правда. Раны и все такое прочее. Дело рыцаря — сражаться, но всем остальным не следует делать вид, будто это обычная работа вроде работы мясника. Я всю жизнь прожила в бедности, и все нажитое за многие годы у меня отняли, поскольку вы, рыцари, недостаточно хорошо сражались. У меня был муж. У нас был ребенок…

— Многие рыцари отдали за вас свою жизнь, — пробормотал граф-маршал.

Анс обнял Галену за плечи и взял за руку, что трогало еще сильнее. Посмотрев в огонь, я увидел лицо Баки. Она выразительно пошевелила губами, произнося слово, оставшееся мне непонятным, указала рукой в левую от меня сторону и исчезла. Извинившись, я поднялся на ноги.

В густой тени деревьев женщина с горящими желтым огнем глазами заключила меня в такие крепкие объятия, в каких доводилось бывать лишь очень немногим мужчинам. Я узнал ее по поцелую, и мы целовались долго, очень долго. Когда мы наконец отстранились друг от друга, она тихо рассмеялась:

— В трубе гуляет ветер.

Я кивнул.

— Мне лучше уйти, пока огонь не разгорелся слишком сильно. — Я отступил на шаг назад, и она исчезла, хотя голос остался. — Новости или обещание — что ты хочешь услышать сначала?

— Обещание.

— Неразумно. Вот моя новость. Баки говорит, ты искал своего оруженосца и секретаря этого толстяка. Если ты по-прежнему хочешь найти их, то они сейчас защищают маленький замок под названием Редхолл. Там мы виделись в последний раз.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова.

— Две сотни остерлингов штурмуют замок, и к ним идет подкрепление. Он уже полон женщин и детей, бежавших от врага. Некоторых из женщин ты знаешь.

Я спросил, кто они такие.

— Я не обратила на них особого внимания и не узнала бы про секретаря толстяка, если бы не поговорила с мальчиком. Таугом?

— Вистаном, — сказал я. — Тауг — оруженосец сэра Свона. Во всяком случае, был.

— Едва ли это имеет значение. Неужели огромные женщины интересуют тебя больше, чем я?

— Больше всех на свете меня интересуешь ты.

Она рассмеялась, довольная:

— Я пленила тебя. Замечательно! Моя репутация остается незапятнанной. Ты уходишь?

— Нет! Я отправляюсь в Эльфрис с тобой, навсегда.

Она выступила из темноты на лунный свет, обнаженная и бесконечно желанная.

— Тогда пойдем. — Она взяла меня за руку. — Оставь остальных умирать. Они в любом случае скоро умрут.

Только сейчас я осознал, что мы стоим на вершине холма; чуть ниже по отлогому склону воздух мерцал и переливался россыпью драгоценных камней.

— Я не могу, — сказал я.

Дизири вздохнула:

— Я не могу любить тебя так, как ты любишь их. Ты пойдешь со мной, если я пообещаю постараться? Постараться изо всех сил?

— Я не могу, — повторил я. — Сейчас не могу.

— Ты мне надоешь. Ты сам знаешь. Но я вернусь обратно к тебе, и когда я вернусь, мы познаем такую радость, какой не знал никто ни в одном, ни в другом мире.

Должно быть, она прочитала ответ в моих глазах, ибо растаяла в воздухе, еще не договорив. Холм исчез вместе с нею, и я стоял на ровной земле.