Кстати, преступление и честолюбие связывали Мотриля и дона Педро теми загадочными, крепкими узами, продолжительность и прочность которых нельзя измерить.

Поэтому мавр благосклонно выслушал дона Педро и ответил:

— Я с благодарностью принимаю ваши предложения, мой король, и помогу вам их осуществить. Вы желаете видеть Аиссу, я позволю вам увидеть ее. Только не волнуйте ее скромность своими слишком пылкими речами, не забывайте, что она едва оправилась от жестокой болезни…

— Я буду помнить об этом, — ответил дон Педро. Мотриль послал за Аиссой, которую тревожило отсутствие вестей от Молеона. Звон оружия, топот слуг и солдат возвещали о неотвратимо надвигающейся опасности, прежде всего о том, что ее пугало, — о приезде дона Педро; но она не знала, что он уже в замке.

Мотриль, надававший ей множество обещаний, опять был вынужден солгать Аиссе. Он очень боялся, что она расскажет королю о смерти Марии Падильи. Эта встреча была опасной, но отказать в ней королю Мотриль не мог. До сего дня Мотрилю удавалось избегать всяческих объяснений, но на этот раз ему станут задавать вопросы, а Аисса отвечать на них…

— Аисса, я пришел сообщить вам, что дон Педро разбит и укрылся в замке, — сказал мавр.

Аисса побледнела.

— Он желает видеть вас и говорить с вами, не отказывайте ему, ибо здесь приказывает он… Кстати, сегодня ночью он уезжает… и лучше с ним не ссориться.

Казалось, Аисса поверила словам мавра. Но мучительное беспокойство предупреждало Аиссу, что ее ждет новое испытание.

— Я не хочу ни говорить с королем, ни встречаться с ним до тех пор, пока не увижу сира де Молеона, которого вы обещали привезти в замок победителем или побежденным, — заявила она.

— Но дон Педро ждет…

— А мне какое дело!

— Здесь повелевает он, повторяю вам.

— У меня есть способ избавиться от его власти, как вам прекрасно известно… Вы помните, что обещали мне?

— Я сдержу свои обещания, Аисса, но помогите мне.

— Я никому не буду помогать обманывать.

— Хорошо… Тогда выдайте королю мою голову, я готов к смерти.

Эта угроза всегда действовала на Аиссу. Привыкшая к спорому на расправу арабскому правосудию, она знала, что голову сносят по одному мановению руки господина, и могла верить, что голова Мотриля под сильной угрозой.

— Что скажет мне король? — спросила она. — И где он будет говорить со мной?

— В моем присутствии.

— Этого мало. Я хочу, чтобы при беседе присутствовали и другие люди.

— Я обещаю вам это.

— Я желаю быть в этом уверена.

— Каким образом?

— Комната, где мы находимся, выходит на площадку замка. Заполните людьми эту площадку, пусть меня сопровождают мои служанки. Мои носилки вынесут туда, и я выслушаю все, что мне скажет король.

— Все ваши желания будут исполнены, донья Аисса.

— Ну и что скажет мне дон Педро?

— Он предложит вам стать его женой.

Аисса отчаянно всплеснула руками в знак протеста.

— Я прекрасно знаю, что вы против этого, — перебил ее Мотриль, — но дайте королю высказать его желание… Не забывайте, что сегодня ночью он уезжает…

— Я все равно не отвечу ему.

— Наоборот, Аисса, вы дадите учтивый ответ. Вы сами видите, что замок окружают испанские и бретонские солдаты; эти люди грубо схватят нас и казнят, если вместе с нами возьмут короля. Чтобы нам спастись, надо дать дону Педро уехать.

— А как же сир де Молеон?

— Он не сможет нас спасти, если дон Педро останется в замке.

— Вы лжете, — возразила Аисса, — вы даже не можете обещать мне привести его ко мне. Где он? Что с ним? Жив ли он?

В это мгновенье Мюзарон по приказу своего господина высоко поднял его знамя, хорошо знакомое Аиссе. Девушка увидела этот дорогой сердцу знак. В экстазе сложив на груди руки, она воскликнула:

— Он видит меня! Он меня слышит! Простите меня, Мотриль, я напрасно подозревала вас… Ступайте и передайте королю, что я сейчас выйду.

Мотриль взглянул на равнину, увидел знамя, узнал его и, побледнев, пробормотал:

— Иду, — потом, когда Аисса уже не могла его слышать, злобно прошептал: — Проклятый христианин! Неужели ты будешь вечно меня преследовать? Ну нет, я избавлюсь от тебя!

Дон Педро принял Аиссу на площадке замка, окруженный свидетелями, присутствия которых она пожелала.

Свою любовь король изъявил без пафоса: заботы о предстоящем побеге сильно охладили его желания. Поэтому в данном случае Аисса ни в чем не могла упрекнуть Мотриля; впрочем, во время беседы она не сводила глаз с появившегося под стенами замка знамени Молеона, которое реяло над валом, сверкая на солнце.

Под знаменем Аисса видела воина, которого издалека могла принять за Аженора, на что и рассчитывал наш рыцарь. Таким образом он нашел способ успокоить Аиссу, дав знать о себе, и устранить подозрения Мотриля, будто он втайне что-то замышляет против него.

Дон Педро решил, что трое самых верных ему друзей должны будут отправиться ночью разведать уязвимые места в укреплениях осаждающих. На валу под скалой, отвесно спускающейся в глубокий овраг, действительно был один пост, который охраняли не так зорко, как все остальные. Многие советовали королю выбраться из замка по веревке, привязанной к решетке окна Аиссы, но у короля, спустившегося на землю, тогда не оказалось бы коня, чтобы быстро умчаться прочь.

Вот почему было решено отыскать в земляных укреплениях самое незащищенное место и, сняв или убив часовых, пробиваться здесь, чтобы король мог бежать на добром коне.

Но днем солнце обещало светлую ночь, что могло помешать осуществить этот план. Неожиданно, как будто судьба решила благоприятствовать любому желанию дона Педро, западный ветер закружил по равнине вихри обжигающего песка и медно-красные облака, распластавшись подобно огромным стягам, всплыли из-за горизонта, словно авангард некоего грозного войска. По мере того как солнце опускалось все ниже за высокие башни Толедо, эти плотные облака чернели и, казалось, закрывали небо темным плащом. В девять часов вечера разразился ливень.

Сразу после захода солнца Аженор и Мюзарон отправились к скале, чтобы спрятаться в своем тайнике у источника.

Часовые, которых назначил Виллан Заика под наружной стеной вала, в земле, иссушенной дневным солнцем, рыли себе укрытия, так что Монтель был окружен сплошным кольцом этих подземных стражей.

На поверхности, согласно приказу Аженора, руководившего осадой после отъезда коннетабля, были расставлены редкие часовые, которые охраняли или делали вид, что охраняют насыпной вал.