Мы прибыли к вечеру, пролетев над бровкой холма к широкой лужайке, окружавшей декоративное озеро, в котором бурлил фонтан. Аккуратные дорожки пересекали зеленые поля. Чуть выше стоял большой дом, настолько роскошный, что ему позавидовал бы сам царь. Это было воплощение изысканного южного вкуса, с мраморными колоннами и портиками – неогреческий особняк, внушительный и безмятежный, озаренный теплыми лучами февральского вечернего солнца. Представлялось, как какой-нибудь житель Джорджии прогуливался здесь верхом в золотые деньки накануне гражданской войны. Когда майор Синклер аккуратно посадил «Рыцаря-ястреба» у озера, негритянские слуги, облаченные в безупречные красно-бело-синие мундиры в колониальном стиле, выбежали из дома и ухватились за наши тросы, подтащив дирижабль к паре столбов, установленных около дома, очевидно, именно для этой цели. Затем нас постепенно опустили на землю с помощью лебедки, и судно твердо встало на якорь. Мы с легкостью спустились на траву. Майор Синклер, как обычно, доброжелательный и вежливый, поблагодарил негров и попросил их отнести наш багаж в дом. Осмотрев мраморные с синими прожилками полированные стены и высокие окна Кланкреста, я решил, что обиталище Имперского мага уже на равных соперничало с Белым домом, который я видел в Вашингтоне и счел не слишком внушительным.

Мы направились по широкой мраморной веранде к центральному входу в здание и как раз свернули за угол, когда навстречу нам вышел сам мистер Кларк. Для меня встреча с этим скромным, интеллигентным человеком была по-настоящему волнующей – я бы не так волновался, даже если бы столкнулся с самим мистером Хардингом. Мистер Кларк, одетый в легкий серый костюм, шел к нам легко и изящно. Он со своей семьей как будто жил в этом особняке всегда. Мистер Кларк вел себя спокойно и вежливо, как настоящий ученый, тем самым подтверждая мое мнение: он был прирожденным джентльменом, которому от природы свойственно спокойное чувство собственного достоинства. Он радушно пожал нам руки, спросил, как прошло путешествие, и выразил удовольствие, что я решил присоединиться к клану.

Майор Синклер с улыбкой рассказал о нашем вынужденном пребывании в Карфагене.

– Не думаю, что полковнику Питерсону понравились тамошние условия. – Он засмеялся. – Одни черномазые и нищее отребье. Не так ли, полковник?

– Да, этой стороной Юга никто гордиться не станет, сэр, – разумно заметил мистер Кларк. – Не так плохо, полагаю, как в нью-йоркских трущобах, но живо напоминает о временах саквояжников. Все переменится, особенно когда приезжих эксплуататоров наконец прогонят. – Он указал нам на главный вход. – В те времена, сэр, как вам, наверное, известно, клан сурово обходился с головорезами, которые использовали в своих интересах возрождение Юга. Куда суровее, чем сегодня.

«Рождение нации» это наглядно продемонстрировало. Я кивнул в знак согласия.

– Эта война началась по экономическим причинам, неважно, что там говорили янки. Положение рабов интересовало их не больше, чем Саймон Легри[242]. Южане постоянно заботились о благе негров. Когда мы были разбиты, эти несчастные мерзавцы пострадали первыми. Если бы нашу Конфедерацию оставили в покое, здешние края превратились бы в рай земной, настоящий образец для остальной Америки и для всего мира.

Мы остановились у стеклянных дверей с роскошными старинными металлическими украшениями. Майор Синклер, казалось, с особым удовольствием рассматривал высокие изгороди и аккуратную подъездную дорожку, посыпанную гравием.

– Наша страна слишком велика и разнообразна, чтобы ей можно было управлять как единым целым. Каждый штат прекрасно знает свои интересы. А вот федеральное правительство всегда доставляет неприятности.

Мы вошли в просторный зал, также отделанный мрамором и увешанный старинными холстами. В альковах стояли алебастровые урны, разукрашенные золотом.

– Вы хотите уменьшить влияние правительства и на местном, и на национальном уровнях, если я верно понял? – Я хотел произвести на него впечатление своим глубоким пониманием американской политики. Я положил руку на полированную крышку концертного рояля и посмотрел на широкую лестницу, украшенную огромным знаменем клана, Великим кленсайном[243].

– Права личности – важнейшая забота рыцарей ку-клукс-клана. – Мистер Кларк собирался обсудить эту тему подробнее, но тут на лестнице появилась высокая красивая женщина с волосами цвета воронова крыла. – Моя дорогая! Полковник Питерсон, это моя коллега, миссис Моган. Она не меньше моего сделала для укрепления нынешних позиций нашей организации.

На миссис Моган были строгое черное платье и украшения из серебра и янтаря. У нее был широкий лоб и массивная нижняя челюсть, а ее манеры впечатляли еще больше, чем манеры мистера Кларка. Я тотчас предположил, что она его любовница, даже в какой-то степени серый кардинал ордена. Они казались прекрасной парой. Спустившись с лестницы, миссис Моган протянула мне руку и мило улыбнулась:

– Вы – иностранный джентльмен, который поможет нам убрать чужаков туда, откуда они явились.

– Ну, Бесси, это не совсем так. – Мистер Кларк говорил с ней, как с ребенком, но я от души рассмеялся. Миссис Моган была женщиной очень ироничной, и я сразу оценил ее остроумие.

– Миссис Моган, – сказал я с поклоном, целуя ее руку, – если я смогу предотвратить в Америке то, что случилось в Европе, если мне удастся изгнать отсюда зло, – я буду более чем удовлетворен.

О, полковник Питерсон, я уверена, вы слишком воспитанны, чтобы злоупотребить гостеприимством. Я ценю ваши идеалы. И вдобавок можно неплохо заработать. – После этих слов она посмотрела на меня, чуть заметно подмигнув, как будто желая разрядить обстановку. Она немного напомнила мне баронессу. – Ребята, вы, должно быть, устали. Что вы хотите для начала? Выпить? Или умыться?

Мы выбрали последнее.

– Уилсон покажет вам комнаты. Мы встретимся здесь перед обедом.

Миссис Моган ответила на мой чуть заметный поклон столь же незаметной улыбкой, и мы расстались.

Уилсон, дворецкий, отвел нас на второй этаж. По мраморному коридору, покрытому коврами, мы прошли к своим комнатам. Мое помещение было куда роскошнее, чем номер в дорогом отеле. Я никогда не видел ничего подобного. Ощущение подлинного богатства, охватившее меня, напомнило чувство, которое я испытал в доме дяди Сени в Одессе, поняв, что в мое распоряжение предоставлена целая комната, в то время как многие считали вполне естественным спать в той же комнате, в которой только что поели. Я не смог удержаться и осмотрел все ящики во встроенных шкафах и изучил тщательно продуманное устройство уборной. Вся обстановка была подобрана с безупречным вкусом, в знакомых патриотических цветах, кое-где вдобавок виднелись золото и серебро.