Прямое обвинение заставило Слвасту напрячься, и только частью напряжения был гнев.

– Я ничего не взрывал.

– Конечно, нет, не вы лично, вы же не идиот. Но скажут ли то же самое о себе ваши соратники? Интересно услышать на допросе Товакара, например. Или Андрисию. Сколько времени понадобится, чтобы она сломалась под давлением полиции Капитана? Вы же знаете, женщинам в этом случае приходится намного хуже, особенно молодым и симпатичным. Ими занимается лично первый помощник.

Теперь Слваста обеспокоился не на шутку. Полковник говорил прямо, а значит, речь больше не шла о закулисных соглашениях в духе «ты мне, я тебе». Дело было куда серьезнее.

– Они сказали бы то же самое, уверяю вас. Я понятия не имею, кто взорвал склады ялсового масла. Честно говоря, это последнее, что мне сейчас нужно.

Бетаньева потратила два дня на анализ информации, просочившейся через сеть ячеек, и выяснила, кто мог устроить диверсию на складах с маслом. Затем Хавьер и Янрис лично убедились в правильности ее выводов. Три члена ячейки двадцать восьмого уровня разочаровались отсутствием активных действий и решили взять дело в свои руки – нанести финальный удар в пользу движению, причинить ущерб богатеям. Янрису пришлось оттаскивать Хавьера, который добрался до одного из них; мужчина попал в больницу с переломами и тяжелой кровопотерей. Демонстрация возможностей и решимости, устроенная этими троими, могла обернуться полным крахом движения. Если бы их задержала полиция Капитана, их допрашивали бы до тех пор, пока они не умерли бы или не признались во всем. Интерес Тревина к ячейкам и подозреваемым радикалам и так уже поднялся до опасного уровня. Его агенты сильно давили на информаторов. За последние двадцать четыре часа исчезли еще три члена ячеек. Бетаньева занималась тем, что рассылала предупреждения всем, кто с ними контактировал.

– Договор был такой: вы получаете Лэнгли, а взамен на наших улицах восстанавливается спокойствие, – сказал Джелесис. – Больше никаких диверсий, никаких грабящих и разрушающих толп из трущоб, никакого шантажа со стороны профсоюзов в отношении компаний, которые и без того уже в трудных условиях. Жизнь снова становится цивилизованной, а вы выступаете в качестве канала для законного рассмотрения проблем и жалоб.

– Я и сам хочу именно этого, – ответил Слваста. – Послушайте, я рискнул всем, стремясь получить свое место. Я не намерен все сразу же потерять.

– Рад слышать такие слова. Теперь, если у ваших сторонников из низших классов жизни возникнет недовольство жизнью, пусть сообщают вам о проблемах. Хотя продажи дрошелка приносят свежие прибыли, экономике нужен период стабильности, иначе ей не вернуться к тому состоянию, которое было до параноидальной кампании «Демократического единства» против модов. Вы же в курсе, что столица – единственное место, где прижился ваш идиотизм? Это основа ваших избирателей.

– Люди поймут, что…

– Нет, Слваста. Они не поймут. Потому что никто больше не станет разжигать ваше предубеждение. Мне жаль вашей потерянной руки. Правда. Но вы должны преодолеть свои установки. Ваша персональная одержимость наносит ущерб Бьенвенидо. Вы этого хотите?

– Мы должны устранить нашу зависимость от…

– Вы еще не приведены к присяге в Национальный совет. Думайте как следует над своими словами. И не забывайте о клятве, которую вам придется дать перед Капитаном. Там будут слова о защите нашего мира от всех форм вреда. От всех!

Слваста уставился на полковника, пытаясь обуздать свою вспыльчивость. В нем зашевелилось отчетливое подозрение: Джелесис намеренно распаляет его. Похоже, власти предержащие проводили еще одну проверку, прежде чем отдать Слвасте место в совете. Голоса избирателей, полученные с помощью демократической процедуры, не имели ни малейшего значения для тех, кто держал в руках истинные нити власти.

– Я собираюсь представить свою позицию на рассмотрение Национального совета.

Джелесис удовлетворенно кивнул.

– Так и сделайте. И придержите горячие головы среди ваших сторонников. Это тоже ваша обязанность, ясно?

– Никто ничего не взорвет, пока я на страже.

«Уракус, действительно приятно смотреть тебе в глаза и врать в точности как ты».

– Рад слышать. У вас может быть прекрасная жизнь, Слваста. Возможности для людей на вашем посту огромны. Я не хотел бы, чтобы вы недооценивали перспективы.

– Я вас понял.

– Так что там с вашей помолвкой? Кстати, хороший предвыборный ход. Девица смотрелась очень миленько, вися на вашей руке во время кампании. Надо полагать, не один холостяк проголосовал за вас благодаря ей.

Перемена темы застала Слвасту врасплох.

– Мы объявили, что подождем до окончания выборов и тогда назначим дату свадьбы.

– Ах да, верно. Подумайте: теперь перед вами открывается целый город, полный возможностей. Вам стоит поразвлечься, прежде чем сделать выбор. Правильный выбор. – Полковник слегка наклонился вперед, внимательно изучая Слвасту. – Вам нужна девушка, которая повысит ваш новый статус. Вы же в курсе, чем занималась ваша возлюбленная радикалочка до того, как вы встретились?

– Вы о чем?

– Конечно, для ее класса все иначе – мы все это знаем. Она – не Ланисия. Люди могут судить строго.

– Я вас не понимаю. Бетаньева работала в Налоговой службе.

– Да, конечно, работала. Ну, я бы предложил вам пообедать, но у меня довольно срочные дела. Скучные, но необходимые. Я уверен, вы помните, что такое ответственность. Если нет, вы получите быстрое и жесткое напоминание, как только займете свое место в совете. Ах да, забыл сказать: поздравляю.

– Мы их недооценили, – сказал Слваста. – Уракус, да еще как!

Покинув клуб «Вестергейт», он забрал Бетаньеву из архива Налоговой службы на улице Уорен, и они двинулись прямиком в дом на Тарлтон-Гарденс, где все еще жили Хавьер и Кулен.

– Кого? – спросил Хавьер.

– Капитана, первого помощника. Людей у власти. Особенно Тревина. Уракус! – Слваста принялся расхаживать по пустой гостиной. – Они все знают!

– А именно? – уточнил Кулен.

– Он мне сказал. Джелесис. Он сидел там и ухмылялся, разговаривая со мной. Это предупреждение. Они просто смеялись над нами. Им все известно.

– Что им известно? – спросила Бетаньева. – Сосредоточься, пожалуйста.

Слваста сокрушенно посмотрел на нее.

– Они знают о тебе. Мне так жаль.

– Что они знают обо мне?

– Что ты раньше принимала нарник. Как они раскапывают такие вещи?

– Точно так же, как мы. Мы знаем о долгах племянника Тревина по азартным играм. О том, что вторая дочь Капитана недавно родила, а ей еще нет шестнадцати. А Джелесис и Тревин являются членами Тревингтонского общества. И первый помощник – полнейший псих. Мы слышим шепотки на улицах и задаем вопросы.