На крыльцо вышла Сэмпл:

– Опять любуешься на закат? Я смотрю, тебе это не надоедает.

Джим улыбнулся и кивнул:

– Наверное, это всё потому, что я много лет прожил в Лос-Анджелесе. Чем грязней воздух над городом, тем красивей закат.

– Кроваво-красное солнце фантастического Лос-Анджелеса?

– Что-то типа того.

Сэмпл была в длинном, полупрозрачном чёрном пеньюаре поверх кожаного белья, в чёрных чулках и туфлях на высоченных шпильках. Но Джим знал, что сейчас она так оделась не для него.

– Игорь?

– Какой-то он стал раздражительный и капризный, надо было уделить ему внимание.

– А где он сейчас?

– Не знаю. Наверное, забился куда-нибудь в уголок и лелеет свои рубцы и порезы. Ну и мастурбирует, надо думать, вспоминая в деталях всё, что я с ним сотворила.

Психоэротическая подоплёка отношений Сэмпл с её мазохистом-дворецким давно уже не беспокоила Джима. Хотя поначалу он и напрягался.

– То есть завтра он будет в хорошем настроении?

Сэмпл улыбнулась:

– В замечательном настроении. Может, даже подаст нам завтрак в постель.

Джим вздохнул и покачал головой:

– Это мы с тобой странные или мир вокруг странный?

Сэмпл встала рядом, прижавшись к нему плечом:

– Ты же знаешь, что в Посмертии все по-другому. Здесь свои мерки – не такие, как в прошлой жизни. А тут, на болоте, есть только мы. И мы сами себе устанавливаем правила, как нам жить. Всё, что мы делаем, – это нормально, потому что мы здесь одни.

В небе уже показались первые летающие тарелки – скопление крошечных, зыбких красных шаров в темноте. Мистер Томас и Безымянный зверёк поглядели наверх, а потом повернулись к Джиму.

– Опять разлетались. – Мистер Томас уже основательно принял на грудь, и у него заплетался язык.

Вслед за мерцающими шарами пролетели две тарелки Адамски, шаря по болоту лучами мощных прожекторов. Сэмпл взяла Джима за руку:

– Скоро придёт пчеловек.

– Да? Откуда ты знаешь?

– Я его чувствую.

– И когда он придёт?

– Уже очень скоро.

– И всё будет как в прошлый раз?

Сэмпл сжала его руку:

– Может быть, даже ещё интересней. И у нас будет мёд.

Джим повернулся и пристально посмотрел на Сэмпл:

– Это любовь?

Она рассмеялась:

– Может быть.

Две большие летающие тарелки, только не круглые, а треугольные, пронеслись низко нал домом. Воздух мгновенно наэлектризовался, и Джим почувствовал, как у него волосы встают дыбом.

– Может быть, это наше космическое наказание, – продолжала Сэмпл. – На веки вечные. Хотя оно не такое и страшное. Даже наоборот. Или может быть, это боги опять морочат нам голову. Тут, блин, не поймёшь. – Она придвинулась ближе к Джиму и поцеловала его. – Да и какая разница? Мы вместе, мы мёртвые, и нам и общем-то хорошо. Чего ещё можно желать человеку от вечности?

Ещё одна треугольная тарелка просвистела нал домом и устремилась вдогонку за теми, первыми.