Но наряду со сказанным, работа И. Майера была выгодна политическому руководству СССР ещё и тем, что лишний раз «доказывала» непричастность центральной власти к гибели Царской Семьи, подчёркивая тем самым в который раз сепаративность уральских властей, «самостоятельно» принявших это «историческое решение».

Думается также, что в силу именно этих обстоятельств И. Майер указал в своей работе (видимо, не без согласия «кураторов» из КГБ) лишь тех уральских руководителей, которые к 1956 году окончили свой земной путь. При этом, пытаясь придать правдивость своим «воспоминаниям», он весьма грубо изображает перед читателем свою неосведомлённость в дальнейших судьбах вождей Красного Урала. Вероятнее всего, именно поэтому он позволил себе «подправить» биографии некоторых из них, не являющихся плодом его фантазии (Ф. И. Голощёкина и А. Г. Белобородова), а также ускорил смерть «главного цареубийцы» – Я. М. Юровского, «репрессировав» его «для надёжности» и похоронив на 12 лет раньше!

Таким образом, работа И. Майера должна была бы убить, что называется, не двух, а даже трёх зайцев.

• Первое. Подтвердить в очередной раз «невиновность» центральной власти в убийстве Царской Семьи, а также признать действия Президиума Исполкома Уральского Областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов (у И. Майера – «Революционного штаба») правильными, поскольку таковые были вызваны сложившейся в стране внешней и внутренней политической обстановкой.

• Второе. Подтвердить в очередной раз факт смерти Великой Княжны Анастасии Николаевны, для того чтобы пресечь какие-либо попытки претензий на «царское золото».

• Третье. Создать почву для появления слухов, доносящих до мировой общественности факт возможного участия Имре Надя в цареубийстве, желая тем самым опорочить его в глазах таковой.

А в заключение к сказанному следует ещё раз обратить внимание читателя на то, что «воспоминания» австрийского подданного И. Майера вышли не где-нибудь, а в ФРГ!

Ведь именно в этой стране, во 2-й Гражданской Палате Гамбургского Суда с 1958 по 1961 годы проходил первый (или «гамбургский») процесс Анны Андерсон, закончившийся 15 мая 1961 года и подводящий черту беспристрастным вердиктом: «Госпожа Андерсон не может претендовать на имя Великой Княжны Анастасии».

После убийства Царской Семьи и верных слуг, совершённого в Екатеринбурге летом 1918 года, дом Ипатьева почти на шесть десятилетий стал объектом поклонения или просто живого интереса людей из самых разных социальных групп. К его многое повидавшим стенам приходили не только горожане, но и гости города, многие из которых почти сразу же по прибытии задавали один и тот же вопрос: «Как побывать у дома, где убили царя?»

В дни годовщины гибели Царской Семьи, начиная со времён «хрущёвской оттепели», у окна печально знаменитой полуподвальной комнаты стали появляться скромные букеты полевых цветов, а иногда и теплились поминальные свечи, количество которых, зачастую, равнялось количеству принявших смерть Романовых. Посещали это место и иностранцы, у которых дом Ипатьева так же вызывал «нездоровый интерес».

Все эти обстоятельства, конечно же, не могли не беспокоить местные власти, так как подобные «акции» представляли собой явную угрозу государственной идеологии, главной задачей которой было полное оболванивание народонаселения «в духе преданности делу коммунизма».

Но особую озабоченность партийных чиновников вызывал тот настораживающий слух, что ЮНЕСКО, вдруг, всё-таки, возьмёт, да и включит дом Ипатьева в реестр исторических памятников варварству, среди которых значатся такие объекты как фашистские концентрационные лагеря смерти и разные прочие, созданные человечеством, мерзости. А красоваться рядом с Бухенвальдом или Аушвицем (Освенцимом) бесконечно лживой и лицемерной коммунистической власти никак не хотелось.

Встал извечный вопрос: что делать? И как, в конце концов, поступить с давно уже надоевшим партийной элите особняком, к тому же вызывающим постоянное беспокойство у местного КГБ?

Посовещавшись, решили, что далее подобного терпеть нельзя. Но действовать проверенным годами «советским способом» – из-за угла и втихаря. Из воспоминаний Б. Н. Ельцина: