Когда царевич Мемнон спросил меня, по какому праву мы захватываем этих людей и их скот, я сказал ему:

— Они — дикари, а мы — люди цивилизованные. Так же, как отец обязан воспитать и вырастить своего сына, мы должны поднять их из звериного состояния и научить вере в настоящих богов. Они же со своей стороны обязаны платить нам за это своим трудом.

Мемнон — мальчик смышленый, и после такого объяснения он больше не сомневался ни в его логичности, ни в нравственной обоснованности.

По моему предложению госпожа моя позволила своим черным служанкам сопровождать наш отряд. Лично у меня отношения с этими двумя вертихвостками были далеко не безупречными, однако теперь они оказали нам бесценную услугу. У обеих девушек сохранились детские воспоминания о жизни до того, как попали в рабство. Они помнили основы языка своего племени. Этого оказалось достаточно, чтобы начать обучение наших пленников. Как и у всех музыкантов, мое ухо чутко воспринимает звуки человеческого голоса, а кроме того, у меня очень хорошие способности к языкам. Через несколько недель я уже мог говорить на языке шилуков, как называли себя эти люди.

Язык их был столь же примитивным, как обряды и образ жизни. Общее число слов в нем не превышало пяти сотен, и я, записав их на свитках, заставил погонщиков рабов и командиров войска выучить, так как Тан назначил последних командовать пойманными рабами. Именно из этого племени он создал свой первый пеший отряд для поддержки колесниц.

Первый набег не показал нам истинной воинственной природы шилуков. Все произошло слишком быстро, поэтому мы не были готовы к тому, что ожидало нас в следующих деревнях. На этот раз шилуки заранее узнали о нашем приближении и сумели приготовиться к встрече.

Угнав свой скот и спрятав женщин и детей, обнаженные и вооруженные только деревянными дубинами, они плотной толпой побежали на наши колесницы и с невероятной стойкостью и мужеством грудью принимали удары стрел и мечей.

— Клянусь вонючей серой в ухе Сета! — весело ругался Крат после того, как мы отбили первое нападение. — Каждый из этих черных дьяволов — прирожденный воин.

— Если обучить и дать бронзовое оружие, эти черные ребята устоят против любой пехоты в мире, — подтвердил Тан. — Положите луки на подставки, я хочу захватить как можно больше живыми.

В конце концов Тану удалось довести их до полного изнеможения погоней за колесницами, и только тогда они попадали на колени, исчерпав свой, казалось, бесконечный запас выносливости и отчаянного геройства. Погонщики рабов связали усталых воинов.

Лучших пленников Тан отбирал в свои пехотные отряды. Он выучил язык так же быстро, как и я. Шилуки скоро стали почитать его богом вместо своих крокодилов. Тан полюбил их почти столь же сильно, как я полюбил лошадей. Под конец нам уже не приходилось ловить шилуков, как диких зверей. Великолепные рослые воины, вооруженные копьями, сами покидали свои укрытия в камышах и кустарниках в глубине оврагов, подходили к Тану и просили взять в его отряды.

Тан вооружил их длинными пиками с бронзовыми наконечниками и щитами из кожи слона, а затем нарядил в юбки из хвостов дикого кота и в головные уборы со страусиными перьями. Его младшие командиры обучили новичков всем классическим построениям войска, и мы скоро начали сочетать тактику пехоты и действия колесниц.

Однако не все шилуки пошли в войско. Многие стали неутомимыми гребцами на наших ладьях, преданными пастухами и конюхами, потому что были рождены ухаживать за скотом.

Мы скоро узнали, что их кровными врагами были племена динка и мандари, жившие дальше к югу. Эти племена оказались еще более примитивными и не обладали воинственным духом шилуков. Ничто не доставляло шилукам большего наслаждения, чем поход на своих древних врагов под командованием египетского военачальника и при поддержке египетских колесниц. Динка и мандари они захватывали в плен тысячами. Последних мы использовали для тяжелой и нудной работы. Никто из них не пришел к нам по своей воле, как некоторые шилуки.

КОГДА ФЛОТИЛИЯ прошла пятый порог, все земли Куша открылись нам. Теперь шилуки стали нашими проводниками. Ладьи шли вверх по реке, а отряды колесниц отправлялись в далекие походы, возвращаясь с богатой добычей слоновой кости и новыми рабами.

Скоро мы достигли широкого русла реки, которая впадала в Нил с востока. Воды в этой реке почти не было, она высохла и превратилась в цепочку мелких луж. Однако шилуки заверили нас, что в определенное время река, которую они называли Атбара, становится бурным потоком и ее воды вливаются в Нил, поднимая высоту его половодья. Царица Лостра отправила группу золотоискателей с проводниками-шилуками вверх по руслу Атбары. Они должны были пройти как можно выше по ее течению. Флотилия же отправилась дальше на юг, продолжая охотиться и ловить рабов.

Сколько бы я ни тревожился и как ни пытался помешать царевичу, в те дни колесница Мемнона часто оказывалась во главе летучих отрядов. Разумеется, его окружали хорошие воины — об этом я позаботился, но здесь, в дикой Африке, повсюду угрожали опасности, а он по-прежнему оставался мальчишкой.

Я считал, что ему нужно проводить больше времени со мной за изучением свитков. Он должен был учиться на палубе «Дыхания Гора», а не развлекаться с такими разбойниками, как Крат и Ремрем. Эта парочка заботилась о безопасности царевича не больше, чем о своей собственной. Очень скоро он стал таким же сорвиголовой.

Когда я попытался поговорить об этом с Таном, тот только рассмеялся в ответ.

— Если ты хочешь в один прекрасный день увидеть на его голове двойную корону обоих царств, ему нужно научиться презирать опасности и вести за собой людей.

Госпожа моя соглашалась с Таном во всем, что касалось обучения Мемнона, и мне оставалось только полнее использовать те немногие часы, которые я проводил в обществе царевича.

И все же у меня было утешение. Две царевны, Техути и Беката, становились очаровательнее с каждым днем, и скоро я стал их рабом не только в буквальном смысле этого слова. Из-за особых обстоятельств моей и их жизни я был для них ближе, чем родной отец. Первым словом Бекаты стало Дата», а Техути отказывалась ложиться спать, пока я не расскажу ей сказку. Она очень тосковала, когда мне приходилось оставлять флотилию и уезжать по какому-нибудь делу. Это было, пожалуй, самым счастливым временем моей жизни. Я чувствовал себя центром большой семьи, и любовь ее членов придавала мне силы.

Народ наш был почти столь же счастлив, как и я. Скоро один из наших золотоискателей вернулся из похода вверх по реке Атбаре. Он опустился на колени перед царицей. Построй и положил к ногам маленький кожаный мешочек. Затем по ее просьбе он развязал его, и оттуда потекла струйка блестящих камешков. Одни из них были размером с песчинку, другие — с кончик большого пальца, и все испускали характерное сияние, которое трудно с чем-либо спутать.

Царица призвала златокузнецов. Они разожгли свои горны, приготовили тигли и наконец объявили, что эти самородки — настоящее золото очень высокой чистоты. Мы с Таном снова отправились вверх по Атбаре, туда, где было найдено золото. Я помог придумать способ его добычи и разработки россыпей в русле реки, где накапливался драгоценный металл.