Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё-таки я не понимаю, — Расс сел. — Ладно, он не мог уговорить нас уйти — мы и правда не согласились бы и бились до последнего. И своих сторонников уговорить не убивать нас не мог — не то было время. Ладно, допускаю, что лишить нас силы — это был единственный шанс. И правда: мы не воспротивимся, да и бетавры не кинуться искать нас на землях людей. Хорошо. Но… почему же не пришёл? Ведь всё кончилось почти сразу, когда мы оказались на Пляжах. Почему не пришёл, не объяснил? Зачем обрёк на эту ужасную жизнь? Допустим, амулеты бы не сработали, но мы бы хоть узнали правду! Тем более что он всегда знал, где ты.
— Но о тебе-то не знал, — возразил Гэн.
— Да неважно! — бетавр махнул рукой. — Вдвоём вы бы нашли меня. В конце концов, двое, с силой… неужели не нашли? Так почему? Я не могу этого понять.
— Слуга что, хороший? — рискнула вмешаться Анди. Она уже отодвинулась от Мастера Рая и сидела чуть поодаль, обхватив колени руками, и следила за разговором.
— Хороших, наверное, вообще не бывает, — заметил Гэн.
— Можно, я тоже посмотрю информационный камень? — попросила девушка. — Если он безопасный…
— Не нужно, — ей казалось, что Расс сидел дальше, и поэтому она удивилась, когда он мягко взял её за руку. Останавливая и не давая прикоснуться к смертоносному камню. Но вздрогнула Анди не от испуга, а скорее от неожиданности — рука у Расса была совершенно обычная, человеческая. Тёплая, мягкая, осторожно сжимающая её ладошку. Она никогда не задумывалась о том, каково это — взять за руку бетавра, — но, наверное, подсознательно ожидала чего-то другого. — Он для бетавров, людей убивает. Не со злости — просто он из другого вещества.
— А меня убьёт? — спросила Грапиша издалека.
— Я тебе всё расскажу сам, — Гэн направился к ней. Она не вставала, смотрела снизу вверх немного жалобно, и даже… обиженно. Раньше такого не было. — Грапиша… ты… слышала этот разговор, да?
Она кивнула, не отводя глаз, но потом всё-таки опустила их. Они всё темнели и сейчас были почти чёрными.
Гэн придвинулся и крепко обнял её.
— Прости! Я и правда не думал ни о чём, кроме своей мерзкой бетаврьей душонки… искал Расса, боялся Слуги, убивал людей как тараканов… прости… я не рассказал тебе про то, что завры существуют, потому что для меня это не имело значения.
— А я — имела? — она говорила не с вызовом, а очень тихо и печально. Так говорит с ребёнком мама, кода он провинился. Не ругает, а такой у неё голос, что хоть плачь. И Грапиша вовсе не задавала риторический вопрос, как любят делать некоторые женщины: "А обо мне ты думал?.." Нет, она действительно хотела узнать ответ.
— Послушай меня, — Гэн наклонился к Грапише и стал говорить тихо-тихо, почти ей на ухо. — Я встретил существо, которое было мне близко. Сначала я думал: это потому, что ты завр. Единственный из завров, сохранившая силу. Мне было приятно с тобой. Да, тогда я не думал о том, что ты для меня — самая важная в жизни. Я жил своим проклятым прошлым, надеждой найти друга и ещё всякой ерундой… просто глупый бетавр смотрел с высоты собственного величия, — это он произнёс с грустным смешком, — и не мог разглядеть то, что было так близко. Ты всегда была дорога мне, Грапиша, просто я думал… думал, ты — мой забавный ученик, маленькое существо, которое так интересно учить. И так… прекрасно было делить с тобой твои чувства. Твою радость… помнишь наше синее утро?
— Да, — прошептала Грапиша. Его она помнила лучше всего, потому что после этого её драгоценный Гэн исчез.
— Я сделал его для тебя. Чтобы опять почувствовать твою радость. Я купался в ней, как в чистом роднике. И всегда знал, что вернусь к тебе, когда уходил. Ты мне веришь?
— Я всегда верила тебе, Гэн.
— Но сомневалась. И боялась, что не вернусь, да? — он внимательно заглянул ей в глаза. Они посветлели, но были всё такими же грустными.
— Конечно, боялась. У меня кроме тебя никого не было. А я так к тебе привязалась…
— Почему не заставила рассказать тебе больше? Не спрашивала?
— Я видела… видела, что ты не хочешь, — она опустила глаза. Гэн крепче прижал её к себе за плечи.
— Я тогда не понимал… действительно думал, что могу вот так уходить, и это само собой разумеется… я же бетавр!.. теперь знаю: вёл себя, как эта нелепая человеческая свинья, — он поцеловал Грапишу в пышные волосы на макушке и так и остался в таком положении, забормотал дальше. — Ты всегда меня прощала, хоть я никогда и не просил. А теперь прошу: прости ещё раз. За тогда, и за сейчас. За эту самоуверенность. И за то, что не видел тебя сразу.
— Почему не видел?
— Я вышел на чужой пляж и нашёл там камешек, — попытался по-своему объяснить Гэн. — Он лежит в ладони, успокаивает, он приятный на ощупь, кругленький такой. Но он у меня просто в руке лежит, а ищу я что-то другое. Искал, искал… а потом поглядел на этот камешек: Златые Чертоги, это же самый настоящий алмаз! Высшей пробы! А я его просто так носил, и… ты простишь меня?
— Я никогда не могла обижаться на тебя, — промолвила девушка.
— Но ведь всё-таки я тебя обидел, — серьёзно напомнил он. — Ты слышала слова Слуги? Про завров?
Она кивнула.
— Ты хотела бы увидеть их?
— Нет. Я слышала, что ты говорил. Что на том острове нет силы, и у завров она пропала. Я, наверное, не хочу так. И тем более… они не мои родные. Просто… ты мог бы сказать мне.
— Да, в этом моя самая большая проблема. Я часто не говорю самого важного. Зато могу сыпать мелочами… пора уже привыкнуть быть человеком.
— Не надо, лучше забудь это, — Грапиша обхватила Гэна вокруг туловища и зарылась носом в его плечо. — Я знаю, как тебе было плохо. Я видела это в снах…
— Что, я и тебя заразил? — грустно сказал он, ненароком глянув на Анди, которой тоже довелось кое-что увидеть.
Грапиша не ответила.
— Это серьёзно, — очень тихо сказал сидящий на крыше Расс. Услышали только Мастер Рай и Анди.
— М? — уточнил Рай.
— У нас есть такое понятие, как тайна личного разговора, — пояснил бетавр. — Его никогда
