Сняв с плитки кастрюльку с рисовым отваром, она вскипятила чайник и приготовила гостю чай. Вначале она хотела поручить О-Хару отнести Окубате чай, но потом передумала: разговорчивость и дружелюбие О-Хару были бы сейчас некстати. «Ты можешь идти, О-Хару, — сказала она служанке. — Теперь уж я справлюсь сама». Юкико подала Окубате чай, после чего снова удалилась в маленькую комнату.

Как это нередко бывает в пору цветения сакуры, погода стояла несколько сумрачная, но тёплая. Сёдзи, отделявшие веранду от комнаты, были раздвинуты, и Таэко хорошо видела Окубату с самого его появления, но взгляд её оставался рассеянным и бесстрастным.

Несколько смущённый холодностью Юкико, Окубата вытащил портсигар и закурил. Сделав несколько затяжек, он приготовился уже стряхнуть пепел на пол, но спохватился и, заглянув в комнату, спросил: «Извините, не найдётся ли у вас пепельницы?» «Митоша» подала ему блюдце.

— Кой-сан, я рад, что вам полегчало. — Вытянув ногу вперёд, Окубата поставил её так, чтобы Таэко могла как следует разглядеть его новенький элегантный ботинок. — Теперь-то уж я могу вам сказать: вы были на волосок от смерти.

— Да, я знаю, — ответила Таэко несколько окрепшим голосом. — Можно сказать, я вернулась с того света.

— Когда же вам разрешат вставать? Этак вы всё на свете пропустите — сакура уже в цвету.

— Без сакуры я могу обойтись. Меня больше волнует, что я пропускаю выступления Кикугоро.

— Ну, если вы уже способны волноваться из-за Кикугоро, мы можем перестать волноваться из-за вас. Как вы думаете, — обратился Окубата к сиделке, — к концу месяца больная уже сможет выходит из дома?

— Трудно сказать, — сдержанно отозвалась «Митоша».

— Кстати, вчера я был на банкете в честь Кикугоро.

— Неужели? Кто же устроил банкет?

— Сибамото.

— Ах да, он ведь горячий поклонник Кикугоро.

— Сибамото давно уже обещал познакомить меня с Кикугоро, но залучить эту знаменитость оказалось не так-то просто.

От природы суетливый и разболтанный, Окубата был не способен увлечься чем бы то ни было по-настоящему. Из зрелищных искусств его привлекал, пожалуй, только кинематограф, традиционный же театр наводил на него нестерпимую скуку. Но при этом он с удовольствием общался с актёрами и во времена, когда у него не было недостатка в деньгах, частенько пировал с ними в ресторанах и чайных домиках.

Окубата был очень горд своей дружбой с Яэко Мидзутани, Сидзуэ Наггукава, Сётаро Ханаяги и всякий раз, когда кто-либо из них приезжал на гастроли в Осаку, непременно отправлялся в театр, но не для того, чтобы посмотреть пьесу, а лишь затем, чтобы побывать за кулисами. Он давно уже мечтал познакомиться с Кикугоро, но опять-таки не потому, что восхищался его талантом, а потому только, что перспектива сойтись поближе со знаменитостью приятно щекотала его самолюбие.

Подстёгиваемый любопытством Таэко, Окубата с самодовольным видом расписывал вчерашний банкет, имитируя повадки и речь Кикугоро, пересказывая его шутки. Было совершенно ясно, что он явился сюда главным образом ради того, чтобы похвастаться этим новым знакомством. О-Хару слушала из соседней комнаты, как зачарованная. Юкико дважды повторила ей своё разрешение возвращаться в Асию, та послушно кивала, но не двигалась с места. Лишь после того, как Юкико сказала: «О-Хару, уже пять часов, тебе пора ехать», — девушка наконец встала и поплелась к двери. Как правило, О-Хару приезжала в клинику после обеда, помогала с готовкой и стиркой и к ужину возвращалась в Асию.

«Интересно, долго ещё пробудет господин Окубата? — размышляла О-Хару по дороге к электричке. — Ему ведь запретили туда приезжать. Барыня будет очень удивлена и недовольна, это уж как пить дать. А что сделает госпожа Юкико, если он будет сидеть и сидеть? При её-то характере, она вряд ли скажет ему: так, мол, и так, вы нарушили обещание и поэтому будьте любезны уйти…»

Собираясь переходить через шоссе, О-Хару увидела пустое такси и в нём знакомого шофёра, он ехал в сторону Асии. «Стойте! — крикнула ему О-Хару. — Вы, часом, не в гараж? А то, может быть, захватите меня?» Шофёр согласился и подвёз О-Хару прямо до дома, хотя ему и пришлось ради этого сделать крюк.

Вбежав в дом, О-Хару первым делом кинулась в кухню. О-Аки готовила омлет. «Где госпожа Макиока? Господин Макиока ещё не вернулся? — спросила у неё О-Хару, с трудом переводя дыхание, и, многозначительно понизив голос, сообщила: — Это прямо ужас что такое — господин Окубата приехал в клинику!»

О-Хару нашла Сатико в гостиной, та отдыхала в кресле.

— Госпожа Макиока, — тихонько позвала она, — в клинике господин Окубата!

— Что? — воскликнула Сатико, вскочив с кресла. Драматический тон служанки обескуражил её. — Когда он приехал?

— В аккурат после того, как вы уехали домой.

— Он всё ещё там?

— Когда я уходила, всё ещё был.

— Зачем он приехал?

— Не знаю. Господин Окубата сказал, что был где-то неподалёку и решил проведать Кой-сан. Мы очень удивились, когда увидели его на веранде. Он прошёл туда через сад… Госпожа Юкико ушла в соседнюю комнату, так что он разговаривал с Кой-сан.

— А что Кой-сан? Рассердилась на него?

— Нет, не похоже. Она с удовольствием с ним беседовала.

Оставив О-Хару в гостиной, Сатико пошла во флигель звонить Юкико. Та по обыкновению попросила взять трубку «Митошу», но Сатико, извинившись, объяснила, что ей непременно нужна Юкико. В конце концов Юкико всё-таки подошла к телефону. «Ушёл ли уже Окубата?» — спросила Сатико. «Ещё нет», — послышалось на том конце провода.

Вначале Окубата сидел на веранде, рассказала Юкико, но потом ему, видимо, стало свежо, и он, не дожидаясь приглашения, перешёл в комнату, прикрыв за собой дверь. Сейчас он сидит у постели Кой-сан, и они мирно беседуют. Кой-сан в прекрасном настроении. В конце концов Юкико была вынуждена, выйти к гостю, не могла же она весь вечер находиться в соседней комнате. Она налила ему ещё чашку чая и нарочно не зажигает свет, но он сидит себе, как ни в чем не бывало, беседует и не собирается уходить… Какая наглость! — возмутилась Сатико. Если спустить ему это с рук, он теперь будет являться каждый день. Быть может, ей стоит приехать? Нет, отвечала Юкико, специально ради этого ехать не нужно. Сейчас уже время ужинать, кроме того, Окубата знает о звонке Сатико и теперь наверняка скоро уйдёт.

Сатико подумала, что ей и впрямь лучше не ехать: с минуты на минуту вернётся Тэйноскэ, да и Эцуко замучит её вопросами, куда это она собралась на ночь глядя… «Ну что ж, — сказала Сатико сестре, — в таком случае ты уж как-нибудь сама постарайся его выпроводить». Но особой надежды на то, что Юкико сумеет это сделать, у Сатико не было, и весь вечер ей оставалось только гадать, как развивались события после их телефонного разговора. Улучить момент для того, чтобы позвонить в клинику ещё раз, ей не удалось, но около одиннадцати часов вечера, когда она вслед за Тэйноскэ направилась в спальню, к ней тихонько подошла О-Хару и шепнула на ухо: