5. «Вопрос о технике». (1953 г.)

«Верное всегда констатирует в наблюдаемой вещи что-то соответствующее делу. Но такая констатация при всей своей верности вовсе еще не обязательно раскрывает вещь в ее существе. Только там, где происходит такое раскрытие, происходит событие истины». (Там же, «Вопрос о технике», стр. 307).

«Как, однако, происходит событие про-из-ведения, будь то в природе, будь то в ремесле или в искусстве?.... Произведение выводит из потаенности в открытость. Событие произведения происходит лишь постольку, поскольку потаенное переходит в непотаенное. Этот переход коренится и набирает размах в том, что мы называем открытостью потаенного. У греков для этого есть слово αληθεια». (Там же, стр. 311).

«Всякая миссия раскрытия потаенности выполняется как о-существление и в качестве такового. О-существление впервые только и наделяет человека той долей участия в раскрытии, какого требует событие выхода в непотаенность. Человек сбывается только в событии истины как требующийся для него». (Там же, стр. 327).

6. «Закон тождества». (1957 г.)

«Со-бытие есть внутренне мерцающая область, в которой соприкасаются человек и бытие в своей сущности и достигают своей сущностной природы…. Поскольку наша сущность обособилась (vereignet) в языке, мы обитаем в Событии»49.

7. «Путь к языку». (1959 г.).

«Им (событием – И. Ф.) создается свободное пространство просвета, куда присутствующее может выйти для пребывания,… Быть собой дает событие и ничего кроме»50.

«Событие, в своем явлении осуществляющее человеческое существо, дает смертным быть самими собой тем, что препоручает их тому, что отовсюду говорит человеку в сказе, отсылая к потаенному....

Событие дает человеку, требуя его для себя, сбыться в его собственном существе». (Там же, стр. 373).

8. «Время и бытие». (1962 г.).

«Поскольку бытие и время имеют место только в событии, этому последнему принадлежит та особенность, что им человек как тот, кто внимает бытию, выстаивая в собственном времени, вынесен в свое собственное существо. Так сбывающийся, человек принадлежит событию». (Там же, стр. 560).

Как видим из этих текстов, во-первых, у Хайдеггера речь идет о том событии – событии иррациональном, – которое фигурирует у нас как Событие-II, то есть событие возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего. Но у Хайдеггера нет даже какого-либо намека на то, чем обусловлено возникновение столь неординарного события в виде «озарения», кроме указания на то, что оно, судя по этим текстам, находится в теснейшей взаимосвязи с бытием.

Во-вторых, хайдеггеровское событие по своим характеристикам, по большей части, совпадает с тем, что мы понимаем как спонтанно-внезапное проникновение («озарение», «прозрение», по Хайдеггеру) идеи в наше сознание. Ведь его событие и озаряет существо самого человека, и служит «местом» сбывания и пребывания бытия, и «расположено» в самом бытии как «озарении».

И в-третьих, у Хайдеггера не расшифровано самое главное: во-первых, каким именно образом событие дает человеку «сбыться в его собственном существе», во-вторых, каким образом «со-бытие» как «прозрение» возвращает «вещи их сути», и в-третьих, не сказано, в чем именно заключена «суть» самой «вещи»: прозревается ли она или создается в интеллекте человека? Ведь ясно, что эта «суть» каким-то образом взаимосвязана с бытием. Причем Хайдеггер постоянно и на все лады напоминает нам, что «бытие – это основа сущего». Но спрашивается, где у него есть обоснование самого бытия как основы сущего? Каким образом сущее опирается на бытие: в чем это выражается и что является результатом их «альянса»? И производит ли бытие, являясь процессом, какие-либо преобразования сущего, вещи? Ведь у Хайдеггера мы «днем с огнем» не найдем ни малейшего намека на такие преобразования. Поскольку вещь у него есть нечто при-сутствующее, а не возникающее (не формирующееся и не формируемое). Вот что должно нас интересовать, а не простая констатация того, что бытие является основанием сущего. Да к тому же у Хайдеггера все переплетено – именно переплетено, а не соединено – в единый неразвязываемый узел: и «просвет как истина самого бытия», и бытие, которое сбывается и пребывает в том или ином событии, и «озарение», которое «есть событие в самом бытии».

И, конечно же, нерасшифрованность вышеуказанного проистекает только от того – и на это мы уже не раз указывали, – что Хайдеггеру было чуждо понятие

– как идеи в виде мысленной конструкции, состоящей из вполне определенного комплекса сущих,

– так и способа (методологии) возникновения нового сущего (вещи) из недр смысла самой идеи.

Обладай он таким знанием, ему бы не пришлось в столь туманных смыслопереплетенных и смыслонасыщенных, – но плохо поддающихся осмыслению и пониманию – фразах и предложениях выражать то, что могло бы быть изложено достаточно просто и не столь замысловато. (При его-то гении и умении обращаться со словом!). Скорее всего есть предел смыслонагруженности фраз и предложений, после которого, сколько бы мы не нагружали последние смыслом, возникает обратный эффект: смысл будет теряться, расплываясь в своих очертаниях. (Не этим ли, порою, грешит Хайдеггер?).

А так получается мышление о том предмете, сущность которого весьма туманна для тебя самого. Это подобно тому, как если бы мы пытались выяснить форму облака на небе, находясь в нем самом (то есть, не выходя за его пределы), а не наблюдая его со всех возможных сторон. В каких бы направлениях мы ни двигались внутри облака, мы обязательно уткнемся в ту точку, откуда нет вида не то что на все облако, но даже на часть его. Целое видимо, когда видимы хотя бы основные его компоненты, и части могут быть увидены, если видно целое.

Итак, мы потому не поленились привести достаточно много цитат о событии, что хотели бы еще раз удостовериться в том, что за событием у Хайдеггера скрывается так и не узнанный им процесс спонтанного явления иррациональной идеи в наше сознание. Но в силу того, что ему не была известна основополагающая роль идеи – как комплекса взаимосвязанных объектов, – он так и не смог раскрыть сам процесс выступания на передний план

– как сущности человека, – когда и как именно это происходит,

– так и сущности вещи: в каком процессе это происходит и, каким образом формируется сама вещь вместе со своей сущностью.

Об этом же, то есть о неузнанности иррациональной идеи и процесса, в котором она является, свидетельствует и то, что, по Хайдеггеру: «События нельзя добиться силой через мышление». Но при этом им не объясняется, почему мы этого не можем сделать. А нельзя этого сделать только потому – и об этом мы уже не раз говорили, – что в процессе логического мышления в принципе нельзя прийти к инсайту (озарению как событию,