Потом началась жёсткая дискуссия. Премьер Н.И. Рыжков потребовал строго спросить с армии, которая до сего времени была закрытой зоной для критики. Шеварднадзе заявил, что перестройка совсем не затронула вооружённые силы. Происходит девальвация их авторитета, падает боеспособность, а минобороны старается лишь всячески раздувать военный бюджет и не желает участвовать в переговорах по ограничению вооружений. Даже Секретарь ЦК Лигачёв — признанный консерватор призвал решительно обновить руководство министерства обороны.

Похоже, всё это было хорошо оркестровано. И в конце, обращаясь к министру обороны, Горбачёв заявил:

— Сергей Леонидович, я не сомневаюсь в Вашей личной честности. Однако в сложившейся ситуации я, на Вашем месте, подал бы в отставку.

Маршал Соколов, не мешкая, встал и попросил отставки. Она была тут же принята. Вслед за ним лишились своих постов многие военачальники — «непосредственные виновники» происшествия, а Главная военная прокуратура возбудила уголовные дела. В результате своих постов лишились почти 300 генералов и офицеров, а к дисциплинарной ответственности было привлечено 30 военнослужащих войск ПВО. Перед судом предстало два офицера, находившихся в тот день на боевом дежурстве, — подполковник Карпец и майор Черных. За непринятие мер к уничтожению нарушителя государственной границы они были приговорены к 5 и 4 годам лишения свободы.[243]

В кругу своих близких помощников Горбачёв так прокомментировал эти жёсткие решения:

— «Теперь умолкнут кликуши насчёт того, что военные в оппозиции к Горбачёву, что они вот — вот скинут его, что он на них всё время только и оглядывается.»[244]

А в кулуарах министерства обороны потихоньку сетовали:

— Ну что теперь бедным военным делать? Сбили пассажирский корейский лайнер над Сахалином, хотя он не реагировал на наши предупреждения, — плохо. Наказали. Не стали сбивать спортивный самолет Руста — ещё хуже: и наказали, и судили! Что же остаётся делать при следующем нарушении границы? Стрелять в самих себя?

* * *

Две недели спустя «дело Руста» снова рассматривалось на Политбюро. Докладывал Председатель КГБ Чебриков. Он предложил передать Руста немцам и пусть его судят в Гамбурге, где против него уже возбуждено дело. При этом Чебриков процитировал показания Руста на следствии: хотел де повидать Горбачева, потому что разговаривать с Рейганом — пустое дело. А такой экстравагантный способ выбрал потому, что иначе не привлечешь внимание.

— Мои ребята пошуровали среди москвичей — они такого же мнения: отдать его на суд самим немцам. Есть признаки, что Руст «со сдвигом.» Но если мы пошлём его на экспертизу, то весь мир закричит о психушке — в этих делах, мол, русские большие мастера. И получится, что прилетел нормальным, а выпустили сумасшедшего.

Обсуждения не было — все промолчали. Только Зайков заметил:

— Представьте себе, что было бы, если бы наш парень посадил свой самолётик в Вашингтоне перед Белым домом. Что бы они с ним сделали?

— Ну, во— первых, они бы его сбили! — тут же отреагировал Чебриков под общий смех. Наши зенитчики десять раз брали Руста на «мушку» и делали фото выстрел — 100%ное попадание. Но команды на настоящий выстрел они не имели, потому что главнокомандующий ПВО узнал о Русте, когда тот подруливал к Спасской башне.

Тут вмешался Горбачев. По свидетельству очевидцев он говорил раздражённо и зло:

— Что же это получается? Он, видите — ли, со мной хотел встретиться? Со мной многие встречаются... Нет, это провокация. Мы 150 генералов и офицеров под суд отдали, министра обороны сняли. Может быть, не стоило? А теперь мы ему говорим: гуляй, лети домой. Нет, демократия — это не слюнтяйство. Он трижды нарушил закон и по закону должен нести наказание.[245]

В министерстве обороны тяжело переживали случившееся. Маршала Соколова в армии любили и считали, что с ним обошлись несправедливо. Во время происшествия с Рустом он находился вместе с Горбачевым в Берлине, а на хозяйстве оставался Начальник Генштаба маршал Ахромеев. Но сняли не Ахромеева, а Соколова. Почему?

Может быть потому, что министр, обладавший крутым и непреклонным нравом, твёрдо выступал против всех инициатив Горбачёва в деле сокращения вооружений — будь то обычных или ядерных? Начальник Генштаба тоже был от них не в восторге. Но, будучи человеком гибким, вёл себя на Политбюро покладисто и в конечном счёте соглашался с Горбачевым. Потом за стенами министерства обороны, но не публично, Соколов нередко ругал Ахромеева за «недопустимую уступчивость».

— Посему, — шептались в кулуарах,— Соколова сняли, а Ахромеева оставили. А Горбачеву надо было Руста не судить, а наградить орденом Ленина. Видишь, что он устроил — прямо «Рустовое побоище.» Теперь открыта дорога к заключению договора с американцами по ракетам средней и меньшей дальности.

Но ещё больше поразились в министерстве обороны, когда министром вместо Соколова был назначен другой маршал –бывший командующий Дальневосточным военным округом Д.Т. Язов. Почему выбор пал именно на него, до сих пор загадка. Никакими подвигами на ратном поприще или обучения войск он не прославился, хотя на службу являлся обычно очень рано — в 6 утра. Будучи в министерстве обороны занимался кадрами и был далёк от проблем международной безопасности…

Правда, Горбачёв знал его ещё по работе в Ставрополе. Язов был тогда командиром мотострелкового корпуса и входил в состав бюро крайкома КПСС. Он никогда «не высовывался» и голосовал так, как нужно было секретарю крайкома Горбачёву.[246] Кроме того, маршал обладал другим высоким качеством — был незаменимым тамадой — душой кампании в любых застольях, которыми так славно было застойное время. Он мог и тост красивый произнести, и спеть от души, и стихи часами наизусть читать, причём не только свои собственные...

Рассказывают, что во время посещения Горбачевым Дальнего Востока за одним столом с маршалом оказалась Раиса Максимовна. Язов очаровал её — он читал наизусть Евгения Онегина Пушкина! И не просто известное всем со школьной скамьи четверостишье «мой дядя самых честных правил...», а целыми главами.

— Вот какой министр обороны нужен перестройке, — сказала она потом мужу.

Так по рассказам знающих людей Язов оказался в министрах.

А затем постепенно началась чистка. К концу 1988 года были заменены все заместители министра обороны за исключением двоих, все первые заместители начальника Генерального штаба, командующий и начальник штаба вооружённых сил Варшавского договора, все командующие групп войск и флотов, а также командующие военных округов Советского Союза. Пожалуй, даже во времена Сталина не было такой чистки армии и смены её руководства. Правда, на сей раз без расстрелов и посадок.