улицам в шикарной коляске. «Бог с ней, не нам судить», — говорит «тихая» Вера Филипповна не без внутреннего торжества по адресу вчерашней соперницы.

Характерна легкость, с какой воспринимают окружающие это падение Ольги. Очевидно, во всем ее поведении, в ее облике уж очень тонка была грань, отделяющая добропорядочную купеческую жену от кокотки. Изменились обстоятельства, и Ольга незаметно для себя, как будто ничего не меняя в своей жизни, соскальзывает на путь открытого разврата. Любой ценой ей нужно не сойти с круга, удержаться на вертящейся карусели жизни с развевающимися лентами, позументами и звенящими бубенцами. Воспитание содержанки закончено.

Этим финалом в судьбе Ольги драматург дает в руки режиссера и актрисы ключ к пониманию всего ее образа в целом. Уже в первом ее появлении на сцене у нее должно быть что-то от будущей Ольги, которая в последнем акте комедии поступит на содержание к богатому купцу. Эти особенности образа требуют своего раскрытия не только для бытовой точности ее характера. Они имеют непосредственное отношение к созданию глубокого социального фона комедии. Ведь многое из того, что тревожит Веру Филипповну, что нарушает тишину ее душевного мира, приходит вместе с Ольгой, которая приносит с собой в уединенное существование Веры Филипповны громкие беспокойные отголоски волнующегося житейского моря. Островский в образе Ольги развивает важную для него тему шумной и пестрой ярмарки жизни, характерной для собственнического мира, с ее показным весельем, миражными огнями, ярко размалеванными декорациями, которые скрывают за собой грязь, разврат, нищету.

Эта тема не прозвучала в спектакле Малого театра. Ее заглушил слишком сниженный, мелкобытовой образ Ольги, потерявшей яркое своеобразие того человеческого характера, которым наделил ее драматург.

Приблизительно то же самое произошло в спектакле с образом Аполлинарии Панфиловны Халымовой. Е. Шатрова, исполняющая эту роль, играет ее с присущим ей обаянием и тонкостью психологической отделки.

Но и в этой роли театр не использовал многих возможностей, заложенных в ней драматургом. В исполнении Е. Шатровой Аполлинария Панфиловна с ее простоватым добродушием и естественностью обхождения мало чем напоминает ту представительницу купеческого «бомонда», которую вывел драматург в «Сердце не камень». Апполинария Панфиловна, как она дана в комедии Островского, принадлежит к элите московского европеизирующегося купечества 70‑х годов прошлого века. Драматург не показывает в комедии привычную обстановку, в которой живут Аполлинария Панфиловна и ее муж. Но ее можно легко представить по другим пьесам позднего Островского, где драматург более подробно описывает каждодневный быт своих персонажей того же общественного круга. Семьи московских миллионщиков в те времена строго следовали одному и тому же ритуалу жизни, соревнуясь между собой в соблюдении моды во всех деталях бытовой обстановки, начиная с дамских туалетов и кончая ливреями лакеев и мастью выездных лошадей. Судя по всему, что мы узнаем об Аполлинарии Панфиловне из текста комедии, она не составляла исключения в этой среде. Это — купчиха эмансипированная, уже давно привыкшая вести светский, рассеянный образ жизни. Вместе с другими людьми ее круга ее можно было встретить в Большом театре в одной из лож бенуара или бельэтажа в дни гастрольных выступлений заезжей знаменитости, вроде Аделины Патти или Эрнесто Росси, увлекаться которыми было принято в те годы. Ее можно было видеть на гуляньях в Сокольниках в щегольской тысячной коляске последней парижской моды или в аллеях Эрмитажа, тогда только что открытого, гуляющей под руку со своим мужем, в компании солидных московских тузов, одетой по последним заграничным образцам, поражающей умопомрачительными бриллиантами и дорогими мехами. И самый дом Аполлинарии Панфиловны, конечно, ведется по-современному, на широкую ногу, с просторными апартаментами, обставленными опытными меблировщиками с тем же дорогим изяществом, что и прибытковский особняк в «Последней жертве». «Нынче купчихи себя высоко, ох, высоко держат, — говорит Аполлинария Панфиловна в разговоре с Верой Филипповной, — ни в чем иностранкам уступить не хотят». Эти слова относятся, конечно, и к самой Аполлинарии Панфиловне.

Так же как Ольга, Аполлинария Панфиловна купается в житейском море развлечений и удовольствий. На ней тоже лежит отсвет фейерверочных огней, которыми тешится веселящаяся предпринимательская Москва тех лет. Но она на много рангов выше Ольги. Аполлинария Панфиловна пользуется благами жизни без лихорадочного возбуждения, без той внутренней тревоги, которая свойственна Ольге, этой молодой и жадной искательнице жизненных удовольствий, с большими желаниями и с малыми возможностями в их осуществлении. В лице Аполлинарии Панфиловны Островский вывел хозяйку жизненного пира. Для нее все доступно, все само плывет ей в руки. В ней все пронизано ощущением прочности своего высокого положения в обществе. И держится она, если судить по тексту роли, с чувством собственного достоинства и явного превосходства над окружающими.

Такая Аполлинария Панфиловна играет важную роль в характеристике среды, окружающей Веру Филипповну. На образе Халымовой Островский в другом ракурсе раскрывает ту же тему ярмарки жизни, которая тревожит героиню комедии своими яркими огнями, своими неизведанными радостями.

В спектакле Малого театра этот образ оказался сильно сниженным. Шатровская героиня чересчур простовата для той Аполлинарии Панфиловны, которая действует в комедии Островского. Ее можно принять, скорее, за жену какого-нибудь мелкого чиновника с небольшим окладом и с солидными «доходами» — что-то вроде Кукушкиной из «Доходного места» — или за купчиху среднего достатка, типа Бедонеговой из «Богатых невест». Масштабы того социального явления, которые Островский показал в образе Аполлинарии Панфиловны, во много раз сузились.

Ближе всего к замыслу Островского подошел В. Шарлахов — исполнитель роли Халымова. В облике своего героя артист уловил какие-то черты, которые отличают его от купцов старой домостроевской формации. Он хорошо носит свою элегантно сшитую визитку, хорошо молчит, как человек, умеющий держать себя в обществе и знающий себе цену. Но отчетливой социальной характеристики и этот образ не получил в спектакле. По пьесе Островского Халымов — персонаж более значительный по своему общественному весу и более представительный по манере держаться, чем он получился на сцене Малого театра. Халымов принадлежит к числу тех всесильных подрядчиков, которые играли такую значительную роль в хозяйственной жизни России 60 – 80‑х годов прошлого века. Не случайно Островский дает ему, так же как Хлынову в «Горячем сердце», имя, напоминающее по созвучию фамилию знаменитого в то время подрядчика Хлудова. Это — один из столпов предпринимательского мира, один из тех дельцов высокого разряда, к каким относятся Прибытков из «Последней жертвы», Кнуров из «Бесприданницы», Великатов из «Талантов и поклонников». Эти хозяева жизни чувствуют свою силу. Поэтому в пьесах Островского они всегда немного торжественны и как бы позируют перед публикой. Они чувствуют себя в центре всеобщего внимания и держатся так, словно на них направлен яркий луч света, выделяющий их из толпы.

В Халымове,