— Нам не удастся затащить его в лодку! — воскликнул я.

— Чушь собачья! — заорал Кэйперс совершенно чужим голосом.

— Он больше лодки, — попытался объяснить я.

— Мы прикончим его гарпуном, — сказал Майк.

— Джек прав, — отозвался Джордан. — Он может нас утопить.

— Мы привяжем его к лодке, — прошептал Кэйперс.

— Я уже читал эту книгу, приятель, — отозвался Майк. — «Старик и море» и прочее дерьмо. Мы всю ночь будем отгонять от него акул.

— У нас ведь есть мотор, — успокоил его я. — Успеем вернуться. Думаю, все будет тип-топ.

— Но Кэйперс пока не поймал его, — напомнил Джордан. — Рыба не выглядит усталой. Похоже, она еще только разогревается.

— Эй, приятель, может, хочешь, чтобы тебя кто-нибудь сменил? — спросил Майк.

— Это моя рыба, — заявил Кэйперс. — Я сам ее достану!

— Именно благодаря подобной силе духа наша страна и стала великой! — съязвил я.

— У тебя такой вид, словно вот-вот помрешь, — заметил Джордан. — Майк всего лишь попытался помочь.

— Я иду на рекорд, — задыхаясь, произнес Кэйперс. — А если кто-то поможет вытащить рыбу, будет не в счет.

— Мы просто соврем, — предложил я. — Поклянемся на целой стопке Библий, что ты вытащил ее сам.

— Я считаю, что надо играть по правилам, — ответил Кэйперс, одергивая взмокшую от пота рубашку. — Правила — это вид дисциплины. И существуют они не просто так.

Речь Кэйперса вызвала наши иронические аплодисменты.

— Смейтесь-смейтесь, неудачники, — ухмыльнулся Кэйперс. — Но вы еще прочтете мое имя в «Спорте иллюстрейтед», когда эту крошку взвесят на пристани.

— Ах так! — воскликнул Майк. — Тогда я скажу, что помогал тебе тащить рыбу.

— Я тоже.

— И я, — присоединился я к общему хору.

— Поцелуйте меня в задницу, — сказал Кэйперс. — Мое слово ценится в Уотерфорде. За моей спиной трехсотлетняя репутация Миддлтонов.

Марлин устроил еще одну неслабую пробежку, и леска снова стала сматываться с катушки. Но потом леска вдруг обвисла, и Кэйперс начал судорожно наматывать ее правой рукой, тогда как рыба, появившись на поверхности, выполнила еще один показательный прыжок в воздухе. Я видел, как лицо Кэйперса исказилось от боли, и он невольно ослабил хватку. Пальцы Кэйперса свело судорогой, и он потряс рукой, пытаясь восстановить циркуляцию крови, чтобы снять спазм, уже дошедший до предплечья. И пока Кэйперс яростно сматывал леску, марлин изменил курс и одним мощным нырком ушел на глубину. Леска лопнула — и мы дружно застонали.

— Сукин сын! Сукин сын! — выдохнул Кэйперс и стал сматывать уже бесполезную леску.

И голос его, полный отчаяния, разнесся над безмолвием океана, а потом Кэйперс что было сил зашвырнул удочку в океан. Она приземлилась с тихим плеском, но после театрального ухода со сцены марлина это уже не имело никакого значения.

Глядя на опрокинутое горем лицо Кэйперса, я, затаив дыхание, ждал, что он сейчас упадет и забьется в рыданиях, но вместо этого он вдруг сиганул с борта прямо в воду. Вынырнул через двадцать секунд, отдышался и снова ушел на глубину. Когда голова Кэйперса показалась на поверхности, Джордан сказал:

— Кэйперс, сомневаюсь, что так ты сможешь поймать его. Скорее всего, сейчас он уже на полпути к Африке.

— Нет, никогда мне больше не удастся подцепить такую рыбину, — вздохнул Кэйперс. — Человеку только раз в жизни дается шанс поймать этакую громадину.

— Какая такая рыба? — спросил Майк. — Не видел я никакой рыбы.

— Ах ты, сукин сын! — возмутился Кэйперс.

— Почему бы тебе не залезть обратно в лодку? — поинтересовался я.

— Я даже пальцем не в силах шевельнуть, — покачав головой, признался Кэйперс.

— Неудивительно, что рыба ушла, — бросил Майк, протянув Кэйперсу руку.

Но Кэйперс так устал, что даже не смог дотянуться до Майка. Тогда тот наклонился над водой, схватил Кэйперса под мышки и подал мне знак, чтобы я помог. И таким образом мы вытащили нашего стонущего от боли друга из Атлантики.

Кэйперс плюхнулся на сиденье и обмяк.

— Я всегда получал все, что хотел, — сказал он. — Все-все. У меня прекрасные родители. Отличные оценки. И в бейсболе я один из лучших. Самые красивые девчонки в школе пишут мне записки. Начиная с третьего класса меня каждый год выбирают старостой. И вдруг такой облом. Твою мать! В жизни ничего так не хотел, как поймать эту рыбу!

— Может, рыба просто не в курсе, кто ты такой, — заметил Джордан. — Черт, если бы она знала о твоих отметках и красивых девчонках, то сама запрыгнула бы тебе в лодку.

— Такой огромной рыбины я еще не видел, — сказал я. — Как думаете, сколько она весит? Зуб даю, не меньше тысячи фунтов.

— Скажешь тоже, — протянул Майк. — Скорее фунтов сто.

— Не больше пятидесяти, — возразил Джордан. — Здесь, в Гольфстриме, все рыбы кажутся больше, чем есть на самом деле.

— Сукины дети, — произнес Кэйперс, не открывая глаз. — Единственное, чего мне не хватает в жизни, так это полного набора друзей получше, чем вы.

Мы еще с полчаса болтались по Гольфстриму, но потом начали с беспокойством понимать, что горючего тратим очень много, а вот шансов на то, что нам еще раз попадется такая крупная рыба, очень мало. А потому мы решили плыть обратно к берегу, остановившись только для того, чтобы половить на глубине там, где заросли саргассовых водорослей плотнее, так как знали, что наличие водорослей говорит о бурной подводной жизни. Когда мы нашли подходящее место, Джордан бросил якорь прямо в гущу водорослей, и тот погрузился в подводные джунгли.

Пока мы меняли снасти и насаживали наживку, Кэйперс забрался под планшир, чтобы спрятаться от палящего солнца, и тут же провалился в сон. Его разочарование было таким горьким, а моральные раны — такими свежими, что мы решили дать ему отоспаться, чтобы память его могла отдохнуть от сказочных воспоминаний о марлине, и не стали уговаривать его половить с нами красного люциана.

Мы по очереди натерли друг другу спины и плечи детским маслом. А потом, снова натянув плавки на лоснящиеся от пота и масла тела, мы закинули удочки. До перерыва на ланч мы поймали пятнадцать морских окуней, самый большой из которых, по нашим оценкам, весил фунтов двадцать.

На ланч мы прихватили пакетики с картофельными чипсами, орешками в шоколаде «M&Mʼs» и кексами «Хостесс капкейкс», а также консервированные венские сосиски. Открыли банки с кока-колой и рутбиром[166]и принялись уплетать все за обе щеки, тихонько переговариваясь, чтобы не потревожить сон Кэйперса, который спал как убитый. Наш ланч представлял собой проверенную комбинацию худших продуктов, производимых в Америке, но на вкус все вместе было просто восхитительно. Джордан предложил на обратном пути попробовать половить на блесну, так как слышал, что она здорово возбуждает королевскую макрель, по крайней мере у искусственного рифа вдоль побережья Чарлстона. Мы сонно разговаривали о рыбе, спорте и девушках, но в принципе ни о чем таком особенном.