Но в жизни так всегда. Редко кто сразу понимает свое счастье. А счастье было в том, что полпотовцы сюда больше носа не сунут. Учитывая, как им вломили. Они, похоже, не ожидали, что ооновцы нагрянут сюда так быстро — судя по сонным мучачос, стоявшим в полный рост на блок-посту, без укрытий. К ним удалось подкрасться незаметно.

Соседние части двигались параллельно Гарольду и Мэйвезеру, но этот участок вдоль берега был самый ответственный. Сплошного фронта не было, но дроны наблюдатели и сенсоры контролировали каждый квадратный метр равнины между их подразделениями. Дроны двигались вместе с их хозяевами в разомкнутом строю, как два роя во главе с королевами. А что «королевы» мужского пола — это вполне в духе веяний эпохи, усмехался Гарольд.

После бесконтактного боя — удар летучими дронами с воздуха по не имеющей защиты деморализованной пехоте — в котором оператор дронов почти не потратил сил и совсем не потратил нервов, образовалась передышка.

Ночью к причалу возле главной базы «Эдо» подошел морской транспортник «Барак Обама», переоборудованный из гражданского контейнеровоза, привез почти триста тонн грузов, среди которого было и несколько сотен новых, недавно с заводов, роботов включая тяжелых. Две «Пчелиных матки», пятитонные агрегаты на полигусеницах, способные самостоятельно производить простейших «псов» и мелких «москитов» из местного материала, перерабатывая все вплоть до старых машин и консервных банок. Своеобразные боевые 3-D принтеры, которым можно было задать и свои дизайнерские проекты (но простор фантазии был ограничен техническими параметрами и уставами).

Много было и сырья. Хотя основные материалы предполагалось использовать местные.

Еще, как только он достроил взлетно-посадочные полосы, прибыла своим ходом с авианосца дюжина летающих БПЛА «Гаргулья», которые были вооружены ракетами, умными бомбами и рельсовыми пушками. Они были похожи на миниатюрные самолеты с загнутыми крыльями (впрочем, геометрия крыла была изменяемой). Способность к вертикальному взлету у них тоже имелась.

В сражении за небольшой городок Ла Нуэва Виктория в десятке километров в юго-западу, где находились тыловые и вспомогательные службы ребелов — ювелирная точность не требовалась, и Гарольд решил ввести в бой и людей. А для этого попытался как мог мотивировать их, вспомнив про боевой дух:

— Вперед, бойцы! Перед вами враги свободы. Устроим им Día de los Muertos! За кровь невинных!

Чушь, конечно. Редкая чушь. Но, пожалуй, подействовало. Они двинулись вперед бодро. А кто-то даже откликнулся более развернуто, чем «так точно, сэр!»:

— За веру и нацию! За кровь и честь! Deus Vult!

Несколько человек запели песню. Не гимн и не марш. Что-то похожее на скандинавский рок или металл. Песня про крестоносцев. Шведская группа “Sabaton” — подсказал справочник. Старая. Давно умерли.

Он сделал певунам замечание, а то еще хватит у них ума затянуть что-нибудь такое, демаскирующее, ближе к линии соприкосновения.

Вот чем люди проигрывают роботам. Непредсказуемостью.

Это раньше можно было идти и разговаривать вполголоса. А теперь у всех сенсоры. Те парни на блокпосту поплатились за свой громкий треп.

Хотя в экзоскелетах добровольцы могли тихонько напевать себе под нос что угодно. Рацию им Синохара отключил, оставил только невербальные сигналы.

Бой начался. И вскоре уже бойцы НВФ — незаконного вооруженного формирования — отступали перед бойцами и техникой законного. Анархисты, в зеленом камуфляже и без формы, в гражданском, гибли десятками, как в вирках или вирт-тренажере.

Наверняка журналисты умножат их число еще на десять, подумал Синохара.

Но и наступавшие несли потери. Двое «арийцев» подорвались на минах — одному оторвало полтуловища, второй будет жить, хоть и на протезах. Еще двоих застрелили из бронебойного, и это не считая раненых. Восемь роботов были подбиты и тяжело повреждены, а четыре придется отправить на разборку и переплавку. Жаль, что с людьми так нельзя.

Так же, как на тренировке, приходили одна за другой задачи:

«Зачисти эту позицию!». «Выдвигайся на два километра на северо-восток!».

Разве что здесь строже следили за их выполнением. И не было второй попытки при провале задания. Но он и не собирался его проваливать. Перевес обычно был такой, что было не так уж сложно.

Возле небольшой возвышенности ему пришлось задержаться из-за сильного снайперского огня, стоившего «жизни» двух незаменимых «пауков» и десятка мелких разменных «псов». Но «москиты» добрались до стрелков и ни один из них не ушел живым.

«Медленно! Отстаешь!» — приходили вслед за ними замечания от Мэйвезера. — «Где тебя черти носят?».

Синохара понял, что от него требуется более активно развивать наступление. И он бросил в бой «тяжелую кавалерию».

Кроме двух броневиков “Rhino”, у него имелся один “Bullfrog” — его самая мощная боевая единица. Бронированный как тяжелый танк прошлого, но в несколько раз меньше и с активной защитой, делающей почти невозможным поразить его снарядами, чья скорость была ниже, чем у снарядов «рельсы» — он их просто сбивал.

Вначале он очень бодро прошелся по вражеским рядам, сея смерть. Но вскоре стал доставлять Гарольду больше хлопот, чем пользы. Враги пытались уничтожить роботанк, не считаясь с потерями. На нем сконцентрировались усилия истребительных батальонов целой дивизии. Нет, обладал колоссальной огневой мощью, так что мог за себя постоять. Но из-за своих размеров дрон-танк сильно «отсвечивал» и его нелегко было замаскировать. Да и врагам казался приоритетной целью. Артиллерия ребелов постоянно равняла с землей все, что находилось в радиусе пятидесяти метров от монстра, хоть он и успевал уйти от прямых попаданий.

Из-за несовершенных систем прицеливания (или вообще их отсутствия у тех, кто был вооружен обычными калашами или винтовками) повстанцы почти не могли поразить юрких «грифов». Зато с упорством били по более медленным «Носорогам» и «Голиафам», пока не отправили одного в ремонтный гараж, а другого на переработку — в него попало сразу два кумулятивных снаряда.

Ну а по бедному «лягушонку» долбили так, будто он им лично насолил: противотанковыми снарядами, атаковали брандерами — дронами-самоубийцами — стреляли из антиматериальных винтовок, обычных противотанковых гранатометов, старых зенитных пушек. “Bullfrog” все это выдержал и остался на ходу.

Синохара знал, что, если будет потеряна такая ценная боевая единица, командование снизит бонусы. Это практиковалось давно у частных военных операторов, а недавно такую же практику ввели и в Корпусе. Своеобразный хозрасчет и самообеспечение. Конечно, лишние пять тысяч глобо были не так принципиальны для него. Но еще пять лет назад главным мотивом сохранить эту железяку стал бы для Гарольда перфекционизм. Но на данном этапе жизни он перерос это чувство. Поэтому без жалости послал тяжелую машину затыкать дыры в обороне и подставлял ее борта под огонь не меньше, чем дешевых и заменяемых «псов». В какой-то мере он берег ее даже меньше, чем арийских добровольцев. Все-таки они были люди. Хоть и фашисты.